В романе чеченского писателя Магомета Мамакаева «Зелимхан» женские образы занимают одно из центральных мест.

По утверждению литературоведа Х.В. Туркаева, все важнейшие подвиги разнотипных героев в героико-исторических песнях илли связаны с образом женщины. Без ее благословения и мудрого напутствия, сердечности и любви ни один герой илли не совершает свой подвиг. Достаточно назвать «Илли о князе Мусосте и о Сурхо, сыне Ады, живших у берегов Терека» .

В романе М. Мамакаева «Зелимхан» женские образы имеют такое же первостепенное значение, как и в фольклоре. Писатель находит самые теплые и проникновенные слова о матери: «…Таково сердце любящей матери. Матери, которая в великом страдании рожает детей и первая учит их мудрым законам предков, чтобы потом, когда они станут взрослыми, жить в постоянном страхе за них. Она добывает огонь и поддерживает его всю ночь; выделывает шкуры и сукно из шерсти, она обшивает семью, варит пищу и ест сама то, что остается от детей. Она ложится спать последней и встает первой. Это она – женщина – дает начало жизни и сама умирает, не оставив на земле даже своего имени…» . Точно так же, как это происходило в стародавние времена, ибо связь времен не распадалась никогда; она прочно удерживалась на уровне духовной и нравственной сферы в течение веков.

Мать, согласно чеченской народной традиции, думает только о благополучии своей семьи; она не принимает активного участия во внешней жизни; она не присутствует на семейных советах, где собираются мужчины. Но в то же время именно мать является нравственным стержнем семьи, хранительницей семейного очага и традиций. Мать воспитывает в своих детях нравственные качества, поддерживает взрослых сыновей на правильном пути. Ее слово, когда это нужно, оказывается решающим в самых сложных ситуациях. «Если ты идешь отомстить за поруганную честь нашей семьи, то иди, и да поможет тебе Аллах. Не будь только трусом!»  – так говорит старуха-мать, чьи муж и сыновья сидят в тюрьме, а единственный сын в одиночку, имея при себе только кинжал, собирается отбить невесту у многочисленных врагов, вооруженных ружьями. Смерть – меньшее зло, чем бесчестье!
Материнское напутствие герою, отправляющемуся на встречу с врагом, соотносится с устойчивым мотивом героико-исторических песен илли. Приведем в качестве примера напутствие матери сыну в «Илли о Хушпаре, сыне Бахадура»:

Струсишь – среди честных юношей
Честь твоя навек утратится.
Отправляйся, коли вызвали,
Смерти злей – боязнь постылая.
А убьют – гордиться буду я
Гордой твоей могилою .

По верному замечанию И. Мунаева, мать героя илли не имеет в этом мире никого, кроме единственного сына, которого вырастила с большим трудом, но даже его жизнью она готова пожертвовать ради справедливости и чести. Мать героя в илли обосновывает свое право выдвигать перед сыном ряд требований, выполнение которых становится обязательным, поскольку мать в героических песнях – образец нравственного идеала; она направляет сына, поддерживает его, является в некотором роде спасительницей.

В образе матери Зелимхана и Солтамурада, несомненно, реализован фольклорный архетип матери, способствующий более цельному раскрытию ее характера, отображению национального колорита.

Мать героя в романе – глубоко верующий человек, и для нее большое горе осознавать, что сын ушел в абреки. Она до самой своей смерти верит в возможность его примирения с властью, в справедливость: «На то уж воля Аллаха… Он справедлив и не позволит им незаслуженно казнить тебя. Ведь ты вынужден был стать абреком» . Зелимхан не возражает матери, хотя и не согласен с ней, так как понимает, что мать, лишившись мужа и младшего сына, пытается сохранить хотя бы старшего. Она верит в справедливость власти, проявляя при этом глубокую чистоту души: «Социальное самосознание и глубокая мудрость матери, высокая нравственность жены, отважность дочерей – вот те драгоценные черты характера горянки, запечатленные в илли и составляющие идеал чеченцев и ингушей» .

Следует сказать, что в романе М. Мамакаева «Зелимхан» и другие женские образы выдержаны в национальной эпической традиции; сердца героинь наполнены любовью и преданностью, как, например, красавицы Зезаг, невесты Солтамурада, на которую претендовал сын старосты села. Женщина – это воплощение чистоты и целомудрия, любовь ее может заслужить только достойный джигит.

Для исторических песен илли борьба за невесту, похищенную богатым соперником, является традиционной завязкой сюжета (аналогичная завязка сюжета в романе М. Мамакаева «Зелимхан»); часто эта борьба сочетается с борьбой за землю. «К женщине земля благоволит, питает ее своей энергией» . Борьба за женщину – это борьба за продолжение рода, за продолжение жизни, и совсем не безразлично, какая женщина даст жизнь новым представителям рода. Невеста не может выбрать слабого и недостойного, земля не может поддерживать того, кто имеет дурные помыслы. Следовательно, эта борьба имеет двойной смысл – это символическая борьба за право жить на родной земле и возделывать ее.

Женские образы в романе «Зелимхан» имеют свою национальную специфику, и при этом они принимают достаточно активное участие в изображаемых событиях. Например, покорная Зезаг, привыкшая скрывать свои чувства, повиноваться воле сильных, не покоряется похитителю и, в конце концов, убегает из дома. В поведении Зезаг обнаруживаются типологическое сходство с фольклорными героинями: она прилагает все усилия, чтобы быть с мужем, она даже идет против семьи, которая не одобряет ее решения, главное для Зезаг, как и для любой горянки, – быть рядом с любимым мужчиной. Жена Зелимхана, Бици, не соглашается вернуться в дом родителей, когда он попадает в тюрьму. Она согласна терпеть нужду, но не позорить дом мужа. Бици говорит Зелимхану: «Родителям своим я сказала: «Я мать своих детей и обязана следовать за их отцом. Для меня главное – быть с тобой вместе» .

И Зезаг, и Бици следуют за своими мужьями и уходят в горы, разделяя с ними участь абреков. Они учатся стрелять, отражать опасность, хотя подобное воинственное поведение противоречит традиционному этикету горских женщин. В чеченском героическом эпосе встречаются великанши, обладающие огромной силой и храбростью. Например, в «Илли о взятии села Дады из Цонтороя» нарисованы яркие, художественно выразительные образы Зазы и Сийлахи Амировых, которые своим примером и неустрашимостью подняли людей на защиту своего села, пробудили в них волю к победе. В романе М. Мамакаева женщины не участвуют в подобных сражениях, однако по своей внутренней сути, силе духа соотносятся с героико-эпическими образами и продолжают традиции илли.

В единстве фольклорного и духовно-философского начала, в исключительном своеобразии национальной психологии и этнически неповторимого менталитета развивается органично та общность художественно-эстетических ориентиров, которая образует многоаспектное взаимодействие фольклора и авторской индивидуальности чеченских писателей. Эта общность ярчайшим образом проявила себя в романе М. Мамакаева «Зелимхан», открывая другим широкую дорогу в эпическое творчество, способное выразить народный взгляд на историю и на человека.

Литература

1. Джамбеков Ш.А. О художественном времени в устно-поэтическом наследии чеченцев // Культура Чечни. История и современные проблемы. – М.: Наука, 2002.
2. Илли. Героико-эпические песни чеченцев и ингушей. – Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1979.
3. Мамакаев М.А. Зелимхан. – Грозный: Книга, 1990.
4. Туркаев Х.В. Исторические судьбы литератур чеченцев и ингушей. – Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1978.
Вайнах №11-12, 2016

abrek.org