И Он сказал: «Они в убытке
Они сошедшие с пути,
Возьми же в руки Наши Свитки
И Словом Нашим просвети
И призови их светом знанья
К раскаянью и чистоте,
Пока ворота покаянья
Еще открыты для людей.
Пока бесследно не иссякли
Сердца их светом и теплом…»
И вот, с покатой крыши сакли
Однажды, ясным Божьим днем,

Когда весна, жизнелюбиво
Покрыла цветом ветви слив,
Я понял - вот он, час Призыва,
И сделал первый мой Призыв…
Ах, эти сливы, помню даже
Чудесный дух их лепестков.
А чуть поодаль, словно стража
Шумели несколько дубов.
Как будто нарты - великаны
Поднявшиеся до небес
Из детских снов и сказок Наны.
И лес…и долгий, темный лес

Под бесконечным небосклоном,
Венчавшим эту красоту…
О чем же я?» - С чуть слышным стоном
Мансур вгляделся в темноту.
Но никого в кромешном мраке,
Как в абсолютной пустоте,
Ни слов, ни шорохов, ни знаков,
Ни войск, ни храпа лошадей.
Лишь тьма беспамятства и муки,
И умирающий с трудом
Сцепил в мольбе худые руки,
И слились в шепоте глухом

Мольба, молитва, покаянье
И озарение души:
- О, Дух, отправленный в скитанье,
На встречу с Господом, спеши.
Нет, смерть, не есть исчезновенье
В бездонной мгле небытия,
А лишь вторичное рожденье
Другого истинного – Я.
Пока душа под небесами
Кривой описывала круг,
Она все видела глазами,
Держала вещь посредством рук.

И хоть она держалась в теле,
Как бы субстанция одна,
Но суть вещей на самом деле
Распознавала лишь она.
Да будет так! Крылатой птицей,
Лети, легчайшая из двух.
Могила выглядит темницей,
Хотя освобождает Дух.
Господь, да снимет бремя страха
Когда подступит смерти мгла.
Будь благодарен, раб Аллаха.
Скажи, что истина пришла!

И пробил Час! Поскольку каждый
Орбитой движется своей
Пока не встретится однажды
С пространством истинных Идей.
Когда меня опустят всею
Длиной в кусок чужой межи,
Не думай, что я сожалею
Об этом мире полном лжи.
Скажи, что жизненная прялка,
Сломалась быстро и легко.
И не кричи, что жалко, жалко,
Ведь скисшееся молоко

Жаль больше. Разве я исчезну,
За пылью жизненных дорог?
Луна и Солнце канув бездну
Небес в предписанный свой срок
Восходят в сферу небосвода
И светят с прежней высоты,
Как будто не было ухода
В слепую зону темноты.
И разве же не прорастает
Зерно, когда рука твоя
Его с надеждою бросает
В сырую почву бытия?

Нет горше для души увечья,
Чем то, что лечится в огне.
Так почему же в человечьем
Ты сомневаешься зерне?
Всевышний, Вечный Царь творенья,
Великой милостью Своей
Все создает одним веленьем
В утробах ваших матерей,
Меняя облик ваш во мраке
И придавая новый вид…
О, мой Господь, я вижу знаки
За толщиной гранитных плит,

Как будто солнце над могилой
Для жизни будущей взошло…»
И вдруг, во мгле темницы стылой
Все стало ясно и светло,
Как будто вспыхнул круг алмаза
И озарил предел конца.
И видит шейх лицо Шабаза,
Суровые глаза отца.
И шепчет он, разъявши руки:
- Отец, прости, что не вскочил.
За эти годы тьмы и муки
Я видно выбился из сил.

Смотри, водивший за собою
На битвы тысячи людей,
Уже я не могу рукою
Достать до собственных бровей.
И черный кашель меня душит,
Заполнив легкие водой.
Но вот, Творец небес и суши,
Мне дал увидеться с тобой,
Здесь на краю моей могилы,
Последней станции земной,
Как будто кровь вернулась в жилы,
Прощальной, яростной струей.

Твоих глазах печаль утраты
И скорбных чувств ненастный шквал.
Отец, Аллах в Своем айяте
Еще нам встречу обещал.
И вот теперь, я умираю
Для этой жизни, ради той,
Как тот обрадованный раем
Асхаб от раны ножевой.
Да будет райская долина,
Жемчужиной Его щедрот…»
Старик глядит, и руку сына
В ладони бережно берет.

И странной нежностью объятый
Он шепчет горестно в ответ:
- Мой сын, мой первенец крылатый,
Я не печалюсь вовсе, нет.
Сказал же в ясном обещанье
Создатель: О, рабы Мои,
Я вас избавлю от страданья
И страха собственной души
Отныне, чтобы вы не знали
В грядущем вашем никогда,
Ни слез, ни боли, ни печали,
Ни чувства горького стыда.»

Спокоен я, твои мученья
Теперь остались позади –
И жизнь, и годы заточенья
И недуг, выжженный в груди.
Но эта весть повергнет в горе
Отчизну дальнюю твою
И не один опустит горец
Седую голову свою,
Кляня известье роковое
С тоской и горечью в очах.
И не одна горянка взвоет
Волчицей, раненной в горах.

А я спокоен, я-то знаю…
Пусть пядей не семи во лбу.
И как награду принимаю
Твою печальную судьбу.
Еще качала в колыбели
Тебя твоя седая мать,
А я уж знал – для высшей цели
Ты послан жить и умирать.
Что знаки вечной воли Божьей
Зовут тебя в иную даль.
Меня ж другое горе гложет,
Другая мучает печаль:

Вот ты умрешь, грядет эпоха
Других законов и людей.
Что станет с сыновьями Ноха?
Что станет с Родиной твоей?»
И шейх, кивая головою,
Как будто смотрит сквозь века
И гладит теплою рукою
Худую руку старика:
- Отец – он шепчет – даль обманна,
Темны грядущие века,
Где в плотных сумерках тумана
Течет великая река

Времен - неугомонный странник,
Незримый для пытливых глаз.
Создатель и его посланник,
Они все знают лучше нас.
Твой сын, всего лишь горстка праха,
Но к счастью, он совсем не тот,
Кто шутит с тайнами Аллаха,
Как тот персидский звездочет,
Рисующий кривые круги
Неразумением своим.
Но тьма тюрьмы мне стала другом
И острым зрением моим.

Я не следил за ходом суток
Не наблюдал ночных светил,
Но Богом, данный мне рассудок
Для речи этой сохранил.
Отец, счастливого рассказа
Ты не услышишь от меня,
Поскольку сумерки Кавказа
В багровом пламени огня.
И то, что с нами полыхало
И то что пережили мы,
Есть только слабое начало
Грядущих бурь и грозной тьмы.

Пройдет столетье, и другое
За ним столетие пройдет,
Пока кровавою рекою
Зло мира вcпять не истечет.
Покуда грозные светила -
Предвестники большой войны,
Лишенные былого пыла
Не вспыхнут в фазе тишины.
Как будто поднятые с моря
Толчками сумрачного дна,
Еще нахлынут волны горя,
Как смерч на наши племена.

И там на пике грозной драмы,
Встречая вражескую рать,
Другие явятся имамы
И будут звать на газават.
И в пекле будущих сражений
Держась за славу, как за меч,
Живые соки поколений
В сырую землю будут течь.
Дышавший воздухом свободы,
Как может жить в миазмах мглы?
Исчезнут целые народы
С поверхности родной земли.

Там - где адыг в лихом набеге
Пускался дерзко за Кубань,
Пройдут громоздкие телеги
Казаков пришлых и армян.
И только путник одинокий
Идя через родную степь,
Оплачет предков рок жестокий
И жизни порванную цепь.
И все тарковские шамхалы
Узрят в свой час, как их дворцы
Заселят тощие шакалы,
Ночные совы и скворцы.

Читать дальше стр 5

abrek.org