И бабушка, укладывая спать,Рассказывает мне о Зелимхане...
Умар ЯРИЧЕВ.

Одним из счастливых обладателей 200-томной «Библиотеки всемирной литературы» — гордости каждого советского книголюба — стал житель Ведено Хасан Гудаев. Нам .поначалу не удалось застать его дома.

Приветливая мать Хасана, Энисат, увидев, что гости чуть замешкались на пороге, приободрила:
— Входите, входите! Было отчего замешкаться: горное селение, дом над обрывом, под которым по широкому каменистому ложу петляет Хулхулау, а здесь, в комнатах, — современная мебель, телевизор, телефон и эти манящие, в разноцветных обложках, тома на застекленных полках. Чем не городская квартира с явными приметами нашего века! Невольно вспомнились строки народной поэтессы Чечено-Ингушетии Раисы Ахматовой:

Чтоб удивиться
зеку своему,
Мне надо бы - попасть
в средневековье.
Тогда с какой тоской,
с какой любовью
Тянулась бы я
к веку своему.

Но даже не в столь далекое средневековье, в годы царизма горское жилище представляло собой жалкую дымную саклю с убогой утварью, сами же обитатели его были нищи и бесправны.

Тяжкий гнет и произвол царских властей вкупе с местной знатью сполна испытал на себе и отец гостеприимной горянки;— Зелимхан, который вынужден был оставить жизнь мирного селянина и взяться за оружие, стать абреком. Да, Энисат -родная дочь, а ее сын Хасан — внук знаменитого кавказского абрека, народного заступника, о подвигах которого знала вся Российская империя и о котором сложено столько героических сказа-ний и песен! Уже в советское время, в 20-е годы, вышла документальная повесть осетина Дзахо Гатуева «Зелимхан», тепло принятая А. М. Горьким. По этой повести был поставлен художественный фильм одноименного названия, обошедший советские и зарубежные экраны. К образу легендарного абрека также обращался видный чеченский писатель Магомет Мамакаев, опубликовавший в 1971 году роман «Зелимхан».

Зелимхан не дожил до Великой Октябрьской социалистической революции всего лишь четыре года, погибнув в схватке со своими преследователями. Дожили дети, из которых, кроме Энисат, здравствует ныне его старшая дочь Меди. А оба сына пали за дело народной власти на боевом посту: старший Магомед в 1925 году при подавлении кулацкого мятежа в Махкетах, чекист Умар-Али - в апреле 1947 года.

Энисат почтительно открывает голубой обитый железными, полосками сундук с фамил

ьными реликвиями. На стол ложатся фотоснимки, газетные и журнальные публикации, книги. Среди них — лейтенантские погоны Умар-Али.

— Вот... храню с тех пор, как брат погиб в этом же доме от подлого выстрела, — тихо произносит Энисат. — А это его документы, письма.

Одно из писем, присланное в Ведено из Пятигорска, датировано февралем 1937 года:

«Здравствуй, горный .орел, друг мой Умар-Али! Прошло уже три месяца, как я покинул твою родину. И лишь сегодня вечером, накануне славной 19-й годовщины Красной Армии, выдалась свободная минута, чтобы написать тебе. О твоей родине, о Ведено и его окрестностях у меня остались самые хорошие впечатления...

Передо мной лежит газетная вырезка «Сын Зелимхана». Это биографический очерк о тебе... Хочу тебе посоветовать: учись, учись обязательно, пока позволяет время, работай над тем, чтобы стать большим человеком. Ты должен , оставить хороший след на- земле. Твой отец достоин того, чтобы его единственный сын (оставшийся один) стал большим человеком в, социалистическом обществе. Твой друг (командир , бывшего оперотряда) В. Пурмаль».

В письме, к сожалению, не названа газета и мы пока не знаем содержания очерка об Умйр-Алн, но горным орлом его венчали по праву: смелостью. И отвагой он весь был в отца. Эннсат вспомнила, например, такой эпизод из жизни Врата. И юности он работал слесарем на ростовском заводе «Жестьвосток», был рабфаковцем. Однажды Умар-Али с товарищами наблюдал бурное весеннее половодье на Дону, река очищалась от последних льдин. 'И вдруг Умар - Али с истинно орлиной зоркостью заметил в водовороте беспомощный взмах, руки тонущего. На миг показалась голова девушки. Умар-Али, не раздумывая, сбросил лишнюю одежду и кинулся бесстрашно в ледяную воду. С неимоверными усилиями удалось ему вытащить девушку на берег. Здесь ей оказали помощь, и она выжила. Для родителей девушки горец стал за родного сына.

Умар-Али, как видно, не забывал совета: учиться, расширять свой кругозор. Вот его послужной список по 1947 год — год, когда перестало биться его сердце: ответственный секретарь Веденского райисполкома, заведующий райздравотделом, Председатель республиканского комитета «Медсантруд», руководитель веденских чекистов. Несомненно, он мог бы стать «большим человеком в социалистическом обществе», не оборвись его жизнь так рано.

...Медленно поднимает голову Энисат. Глаза ее встречаются с твердым, решительным взглядом человека в военной форме, смотрящего сейчас с фотопортрета на стене. Умар-Али. Родной брат. А на другом портрете — немолодой черноусый мужчина в черкеске, в папахе. Мужественное, закаленное невзгодами лицо. Это Зелимхан. Отец, чья трагическая судьба — вечная на сердце зарубка.

После революции Энисат вышла замуж за Бакара Гудаева, активно боровшегося за окончательное торжество народной власти. Бакар Садыкович — участник Стодневных боев в Грозном, бывший ревкомовец. Занимал ряд ответственных постов. Сейчас персональный пенсионер. Все три сына Энисат и Бакара, пройдя комсомольскую школу, стали коммунистами. Докка много лет заведует райсобесом. Рамзан — управляющий Веденским объединением «Сельхозтехника», он член бюро РК КПСС. А «завзятый книжник» Хасан — старший бухгалтер «Общепита». Есть еще дочери. Хавра — воспитательница детского сада и Коку — домохозяйка.

У Меди трое детей: Барон — товаровед райпо, Харон заведует в школе - интернате складом, а дочь Кулсум — торговый работник.

Вот такие обычные, но очень необходимые на селе профессии имеют внуки Зелимхана. Правнуков же у «милостью царской» абрека почти втрое больше: двадцать один. Дошкольники, школьники, студенты. Молодая поросль, перед которой — множество заманчивых путей - дорог: выбирай на вкус! И каждая ведет к творческому, созидательному труду на благо советской Отчизны.

—Разве мог наш отец даже мечтать о таком будущем своих детей, внуков и правнуков! — говорит Энисат.
—При царе мы разве жили? Мучились, — свидетельствует Меди, которой
под 80 лет. — Абреческая судьба отца была несчастьем всей нашей семьи. Только
после Великого Октября обрели мы все права, зажили свободно и счастливо.

Истинно так: ведь потомки «абрека абреков» живут в иное, лучезарное время — под солнцем Советской Конституции!

Георгий НАСОНОВ, корреспондент ТАСС. Специально для «Комсомольского племени»

abrek.org