Лусу задает Зелимхану вопросы

Керкетский перевал - гибель Бийсолты. <...> Ты слышал, Султан, про нашу вооруженную стычку в андийских горах, когда от наших рук пали несколько офицеров, а двоих мы захватили живыми: русского инженера и офицера-грузина? В тот день нас стал преследовать на лучших конях карательный отряд стражников из более сотни человек, перед которым за большие деньги была поставлена задача по моей поимке. Оказывается, кто-то (да отсохнет его язык!) донес начальству в Ведено о планируемой нами в андийских горах засаде, и они подготовили войсковую операцию по нашему уничтожению.  Как ты знаешь, мы были недалеко от Кезеноя, кругом ни одного куста, чтобы спрятаться. До леса было очень далеко. Путь от Макажоя до Садоя и Агишты с их лесами длиной в 45-50 верст (русская мера длины (1 верста – 1,0668 километра) в обычное время на хорошем коне можно было преодолеть за полдня. Наше спасение было там, в лесу, и мы устремились в том направлении. Ускакать вперед, бросив товарищей, было невозможно, хотя отпусти я поводья своего резвого коня – мои преследователи остались бы далеко позади, но отстали бы и мои товарищи. Этого допустить я не мог.  А пока я держался сзади их. Товарищами у меня в том бою были достойные ингуши, которые очень уважали меня. Но, вот беда, кони у них были не лучшие.

Мы скакали во всю прыть, отстреливаясь на ходу. Погоня не отставала. Впереди всех скакал офицер. Я целился, стрелял и попадал в офицера. На короткое время в рядах преследователей возникал переполох. Но место убитого офицера впереди занимал другой офицер. И погоня возобновлялась снова. Отступая к лесистым горам Агишты, мы миновали несколько аулов. В каждом из них я представлялся местным жителям, просил укрыть моих товарищей и оказать им соответствующее гостеприимство. Таким образом, всех своих товарищей я оставил на попечении жителей аулов, через которые мы уходили. Единственный, кто ни за что не пожелал расстаться со мной, это мой брат Бисолта.

Отстреливаясь, мы продолжали с братом уходить от погони. Конь Бисолты бежал все тяжелее и медленнее.  Как только мы миновали Садой-гору, коня под Бисолтой убило. Пришлось посадить его на своего коня впереди себя, чтобы уберечь от пуль преследователей.  На границе Агишты и Садоя оружейные залпы наших преследователей усилились. Везти нас двоих моему коню было тяжело, и он заметно замедлил свой ход. Мы остановились. Я прицелился и уложил скачущего впереди стражников офицера. Он был уже третьим по счету. В тот момент, когда я собирался вскочить на коня, пуля попала в голову Бисолты, и он замертво скользнул с седла. Я не успел даже подхватить его.  Враги могли догнать меня, поэтому пришлось оставить Бисолту. Забрав с его кармана Коран, я запрыгнул на коня и поскакал дальше, но недалеко.

Не успел я проехать и сто метров, как ранило моего коня, он отчаянно заржал и повалился набок. Я все никак не мог выбраться из-под него, упирался руками ему в спину и, наконец, высвободил ногу. Что делать? Понятно было, что безлошадного меня настигнут очень быстро. Я дал себе слово, что живым врагу не сдамся, ибо догадывался, что они сделают со мной. Дорога, на которой я застрял, проходила по краю очень глубокой пропасти.  Мне ничего не оставалось, как прыгнуть в нее. Я снял со своего убитого коня седло, призвал Аллаха на помощь, и будь что будет, ступил шаг, и крепко вцепившись в седло, полетел вниз.

Никто не поверил бы, что я прыгнул в пропасть, если мои преследователи сами не увидели бы это. Удивительно и невероятно: пролететь метров 200-300 и остаться живым и здоровым, не считая небольших царапин на ногах. Я знал, что в пропасть солдаты и стражники за мной не прыгнут. Только на лошадях они сумеют добраться до меня окружным путем, и для этого им понадобится минимум час времени, даже если они хорошо ориентировались бы на местности.  Потом я узнал, что командир посылал солдат на дно пропасти найти мое тело и доставить наверх, но был раздосадован, когда те вернулись ни с чем. Я немного отдохнул и тронулся в путь.

Седло Саламбека. <...> Вечером того же дня я направился в Махкеты. От Илеса Чолтаева я узнал, что тело моего погибшего брата Бисолты оказалось в доме жителя Махкеты по имени Дакха. Я хорошо знал его. В сопровождении достойных махкетинских мужей он отвез его и передал харачоевцам. Вот тебе, Султан, лишнее доказательство того, что если ты имеешь дело с достойными людьми, то тебе легко будет идти по жизни. Отец спросил:

– Зелимхан, ты потерял в бою родного брата, расстался с товарищами по оружию, коня под тобой убило. А ты в этой кутерьме снимаешь с него седло и носишься с ним! Что двигало тобой?! Зачем, спрашивается?! Ты что, не нашел бы такого седла?
– Как бы там не было, расскажу тебе правду. С тех пор, как я познакомился с ингушским парнем Саламбеком из Сагопши, все мои дела везде и всюду делались с успехом при его непосредственном участии и благодаря ему, надежному товарищу, душой и телом преданному мне. Этот парень однажды, жертвуя своей жизнью, пошел на мое спасение, когда меня с головой выдал человек, поклявшийся мне когда-то не предавать. Вот он, Саламбек, и подарил мне это седло. При этом он именем Аллаха просил меня не садиться никогда в другое седло. А я дал ему слово, что исполню его просьбу. Если же я нарушу свое слово, меня могут считать хуже самой падшей женщины. Если бы даже рушился мир, клятвенную просьбу Саламбека нельзя было нарушить. И еще. Свидетелями того нашего разговора были многие мои товарищи.

Источник:  proza.ru - 2022.07.19. Воспоминания об абреке Зелимхане. Автор - Муса Бакаров. Перев. с чеченского - Хаваж Цинцаев. Свидетельство о публикации №222071900828 

abrek.org