ДАЙДЖЕСТ ПРЕССЫ:

  Рассказ жителя Аксая Ахмеда Баширова
Из книги М. Бакарова "Воспоминания об абреке Зелимхане" (перев. Х. Цинцаев)

Не прошло и месяца со дня побега Зелимхана из тюрьмы, как он пришел к нам в Аксай. Он был очень дружен с нашими отцами и говорил им: «Я ваш сын, и готов слушаться вас во всем!» Советовался по любому поводу и часто бывал у нас.
В один из дней Зелимхан появился у нас с товарищем. Обычно, доехав до нашего аула, он слезал с коня, а когда уезжал, тоже не садился на него, пока не дойдет до окраины аула. На этот раз, увидев его подъезжающего к нашему дому верхом в сопровождении товарища, я понял, что это неспроста. Я встретил гостей и, приняв их лошадей, повел к своему отцу. Зелимхан показал отцу письмо, которое он получил из Баку. Отец стал читать его. И вот что в нем было написано:

– Что посоветуешь, как мне быть? – спросил Зелимхан отца.
– Обязательно надо откликнуться на такую просьбу! Более того, ты обязан это сделать. Не сомневаюсь в том, что твоя поездка в Баку окажется удачной, – ответил отец.

И Зелимхан принял решение помочь этой девушке. В этом ему помог работавший каким-то начальником на грозненских нефтепромыслах Мухтар. Он очень жалел девушку, выдаваемую замуж,  наперекор ее воле, но ничем не мог ей помочь. Девушка излила ему свою беду, и Мухтар посоветовал ей обратиться с письмом к Зелимхану, обещав ей доставить его по назначению.

Дело обстояло так. Наместник Грузии не раз видел в Баку очень красивую дочь местного нефтепромышленника. И она ему приглянулась. Зная, что он ему не откажет, послал к ее отцу сватов и получил согласие. Заимев такого зятя, нефтепромышленник рассчитывал укрепить свое положение. Дочь воспротивилась такому браку, но ее никто не слушал. А наместник тем временем готовился к свадьбе. До нее оставалось сорок дней, и надо было разослать приглашения многочисленным почетным и важным гостям не только из Петербурга, но и из многих российских городов.

Тем временем Зарри отчаянно взывала к отцу:
– О, мой отец! Неужели я стала лишней для тебя? То, чему ты и твой отец учили меня с самого рождения, глубоко впало в мою душу. Вы же мне твердили, что христианские обычаи есть свинину, держать собак, ходить без платка несовместимы с мусульманством?! Вы же просили Всевышнего избавить нас всех от этих иноверцев. Вы же, наконец, сделали меня такой, какая я есть! Вы и виноваты в том, что я не приемлю их. Ко всему прочему, этот грузин – старик, а его дочь даже старше меня!

Но отец был неумолим к мольбам дочери и непреклонен.
– Если я проведу сегодняшний день и ночь в дороге, то завтра вечером буду в Каспийске. Хорошо отдохну, лошадь оставлю там, сяду на поезд и поеду в Баку. Встречусь там с приятелем Мухтара. Адрес его у меня есть. Подумаем с ним, как организовать встречу с этой девушкой. Заехал к тебе, чтобы сообщить о своих планах, – сказал Зелимхан моему отцу.
– Смотри, Зелимхан, будь очень осторожен! В таком деле требуется, прежде всего, терпение. Очень прошу тебя, постарайся во что бы то ни стало избежать кровопролития. Буду молить Всевышнего, чтобы он послал тебе удачу в дороге и помог благополучно вернуться на Отчизну с этой девушкой. Счастливо тебе! – напутствовал его отец.

Ровно через двенадцать дней Зелимхан вернулся на своем черном коне. И был он весел, как никогда. Я разнуздал его коня, задал ему корм, и мы вместе прошли к моему отцу. Старик поднялся навстречу Зелимхану, поприветствовал и обнял его. Еще до начала их разговора видно было, что дочь бакинского богатея выручена из беды.

– Ну, рассказывай, Зелимхан, все, как было!
– Действительно, отец, – начал Зелимхан свое повествование, – хорошие люди, настоящие мужчины есть везде и среди всех наций. Как мы и предполагали, на вторую ночь, как я выехал отсюда, я без происшествий добрался до Каспийска через Петровск. Там я остановился переночевать у своего кунака Шовхала из тайпа цадахарой. На второй день он купил мне билет до Баку и посадил вечером на поезд. Утром, до восхода солнца, я прибыл в Баку. Нанял фаэтон и отправился к приятелю Мухтара. Его звали Эльнур, он как раз собирался идти на работу, когда я пришел к нему. Мы поздоровались с ним, он завел меня в дом и в начале нашей беседы сказал:
– Правда, я не знаю тебя…

Я ответил:
– Правда, я тоже тебя не знаю.
Я с ним говорил на кумыкском языке, который выучил здесь. Хотя и не владею им в совершенстве, но изъясниться могу.

Эльнур спросил меня:
– Ты кумык?
  – Нет, чеченец.
 
 Он очень удивился и сказал:
– По-моему, ты тот самый друг Мухтара, про которого он мне рассказывал…
– Может быть…
– Это значит, что ты – Зелимхан!

Мы обнялись с ним. Через час в гостиной, где мы уединились, накрыли стол самыми разнообразными блюдами, которые я никогда и не видел.
– Здоровья тебе и счастья, Зелимхан! Как хорошо, что ты приехал и уважил наш дом своим присутствием! Мухтар, живущий у вас в Чечне, много рассказывал о тебе. Всегда слежу за тобой по газетам. Сохранил их все, в которых упоминается твое имя. Можешь полностью довериться мне. Когда Мухтар рассказывал о тебе, о твоих подвигах, я готов был пожертвовать многим, чтобы увидеть и познакомиться с тобой. Ты гость от Всевышнего!
– Да, Эльнур, ты прав! Действительно, я не должен был здесь быть, если бы этого не пожелал сам Господь. Да, не должно быть никакого сомнения и в том, что я хорошо знаю Мухтара. Он хоть и уроженец ваших мест, но вырос и живет у нас. Поэтому, можно сказать, я лучше тебя знаю его. Вопрос доверять ему или нет, не может стоять даже. Меня к тебе, как к своему другу, прислал он. Мне этого достаточно, чтобы положиться на тебя.

Я почувствовал какое-то облегчение, когда увидел его искреннее отношение к себе, и поэтому сказал ему:
– Поезжай на работу, Эльнур. Возможно, ты уже опоздал.  Вечером поговорим о делах.
– Хорошо, – ответил он мне и прошел в соседнюю комнату.

Позвонил кому-то и предупредил, чтобы сегодня его не ждали на работе. Я не хотел в душе, чтобы он уходил, но доставлять ему неудобства из-за себя тоже не хотелось. Эльнур вернулся в гостиную и спросил меня:
– Расскажи теперь, что за дело привело тебя к нам?

Чего уж там, мне хотелось как можно меньше людей посвящать в дело, которое привело меня сюда. Поэтому я не стал сразу же раскрывать цель своей поездки, а сам стал задавать различные вопросы. Например: «Не испытываете ли вы произвол со стороны царских властей? Вовремя и полностью ли оплачивают труд рабочих? У нас богатеи и власть имущие сговариваются между собой и угнетают слабых и неимущих. Этого нет здесь? Я знаю, что ваши основные работы связаны с добычей и переработкой нефти. Как там отношения складываются между хозяевами и наемными рабочими?»

 Я не хотел рассказывать о письме Зарри, надеялся, что Эльнур сам заговорит о предстоящей выдаче замуж дочери местного нефтепромышленника против ее воли, пытался подвести его к этой теме своими вопросами.
– Зелимхан, если я скажу, что у нас нет таких фактов несправедливого отношения власти и богатеев к простому народу, как у вас, – это будет неправдой. Если оценить труд наемных рабочих по-справедливому, то они и половину того, что зарабатывают, не получают. Но мы пока терпим. Лучшие и наиболее достойные представители всех народов ведут подготовительную работу по всей царской России с целью установления справедливой власти.
– Правда, – продолжил Эльнур после небольшой паузы, – наш местный хозяин добычи и переработки нефти всегда был справедлив по отношению к рабочим, но в последние дни многие отвернулись от него. Дело в том, что он скоро выдает свою дочь замуж за влиятельного грузинского князя, который к тому же и старше его чада на тридцать лет. Похоже, что он это делает для умножения своего состояния и укрепления своего положения.

Я задал Эльнуру несколько наводящих вопросов: «Согласна ли дочь с решением отца? Не забрали ли ее еще из дома?», – и получил на них уже известные мне ответы. Это мне было на руку, чтобы Эльнур сам рассказал мне все с подробностями.

Я спросил:
– И что дальше?
– Мы, родные, близкие и просто знакомые ее отца не знаем даже, что делать в сложившейся ситуации. Как можно выдавать дочь замуж против ее воли, тем более за иноверца?!  Ума не приложим, как быть и что делать!
– Хорошо. А что, если похитить ее и выдать за другого человека, с кем она пожелает связать свою жизнь?
– Так она сама сказала: «Неужели в этом огромном городе, где пять тысяч очагов, для меня не найдется один единственный честолюбивый?! Я готова выйти за него и умереть, чем стать женой грузинского князя!» Это правда, Зелимхан!
– Эльнур, а есть у ее отца более чем ты приближенные люди?
  – Конечно, есть! Главный из них генерал Фируддин Алиев – начальник охраны местных богатеев. Он в наиболее доверительных и тесных отношениях с отцом Зарри. И самый ярый противник ее предстоящего замужества. Он всегда на стороне слабых, и помогает таким.
– Хорошо, Эльнур, как ты знаешь, сегодня я, лишившись семьи, дома, дал обет защищать слабых и бороться против произвола царских властей. Но мне не хотелось бы, чтобы из-за меня страдали невиновные люди. А такие случаи есть, хотя я и выручал очень многих. Я рассказываю тебе об этом не из-за бахвальства, просто хочу, чтобы ты меня правильно понял. Ты вот что сделай. Дай мне адрес этого генерала. Я вечером поеду к нему, как и к тебе, и поговорю с ним. Там на месте и примем решение. А теперь будь свободным.

Эльнур согласился со мной, тут же куда-то позвонил и заказал фаэтон. Я надел на себя генеральскую форму, сверху накинул на плечи бурку, чтобы спрятать под ней свое оружие. Чтобы   как-то развлечь меня, Эльнур повез меня в свой большой загородный сад с множеством самых разных фруктовых деревьев. Там тоже был накрыт стол. Правда, в одной просьбе Эльнура, как бы это ни было прискорбно, мне пришлось отказать, но он понял меня. Как радушный хозяин, он хотел угостить меня вином семи-восьмилетней выдержки.

Мы прекрасно провели в саду время и, когда стемнело, Эльнур сказал:
– Вот теперь, вероятно, Фируддин дома. Мы сейчас поедем к нему, я покажу тебе черный вход в его особняк – он для доверенных друзей. Ты зайди к нему. Если у вас разговор не будет получаться, – сразу выходи. Фаэтон будет ждать на улице – я заплатил за сутки.

Поблагодарив Эльнура, я направился к Алиеву и постучался в дверь, которую открыл сам хозяин. Мы обменялись приветствиями, и он пригласил меня в дом, пропустив вперед.
– Располагайся, гость, – сказал он, принимая у меня бурку.

И вдруг, увидев мое одеяние, застыл на месте с буркой в руках и удивленно стал рассматривать меня. Погоны на мне были хоть и генеральские, но в глаза бросалась особенность моего оружия. Прежде чем сесть, он спросил меня:
– Кто ты, какой национальности, что привело тебя ко мне?

Я представился. О письме девушки не стал ничего говорить. Но сказал, что девушка через кого-то передала мне просьбу избавить ее от предстоящего замужества, и поэтому я здесь. По выражению лица генерала Алиева было видно, что он достойный человек и что Эльнур дал ему правильную характеристику.
– У нас говорят, что есть три дела… – он прервал свой разговор и нажал кнопку на стене. Тут же принесли поесть и попить, в том числе и вино. Я не сделал ни глотка, тогда отказался пить и Фируддин.
– Так вот, про три дела, которые не терпят отлагательства, – продолжил он. – Первое – приглашение гостя за стол, второе – выход замуж ставшей взрослой девушки и третье – возврат долга.

Зелимхан, я могу тебе поклясться, что у меня не было более дорогого, чем ты, гостя! Я не побоялся бы сказать, что более достойного, чем ты, у нас не было и в городе. Видишь ли, ты откликнулся на просьбу не только одной Зарри. Я считаю, ты откликнулся на призыв лучших сыновей всего нашего народа. По правде говоря, до этого мы не наблюдали ничего плохого за отцом Зарри. И мы в затруднительном положении сейчас. Тяжело сознавать, что девушка против предстоящего неравного брака, а ты не можешь ей ничем помочь. Обратишься к ее отцу – он может сказать, какое вам дело до моей дочери и меня! Много людей озабочены данной ситуацией. Зелимхан, я знаю, что ты и без моего участия можешь вызволить девушку из дома отца. Для меня большая честь, большое счастье, что в этом огромном городе ты пришел именно ко мне. Я готов сегодня встать рядом и помочь, а потом и проводить вместе с девушкой к себе на Родину. Я знаю, что ты доведешь это дело до конца. Зелимхан, ты пока побудь здесь, отдохни, а я вернусь через час.

Как он и обещал, Алиев вернулся через час и попросил меня накинуть на плечи бурку. Я достал еще и накладную черную бороду и наклеил себе на лицо. Фируддин сожалел, что ее у него нет. Я тут же полез во внутренний карман, вытащил еще и рыжую бороду и отдал своему новоявленному другу. Он тут же наклеил ее себе и изложил мне план наших действий.
 
 Но прежде рассказал, куда он отлучался на час: «Я для алиби отправил себе телеграмму, извещавшую о тяжелой болезни моего брата, живущего в Дербенте. Он же, отец дочери, забьет тревогу, обнаружив исчезновение Зарри, мне и моему начальству будет названивать. А у меня в кармане будет телеграмма, которая пресечет все разговоры».

Затем Алиев продолжил: «А сейчас мы с тобой сядем на фаэтон и поедем в особняк отца Зарри. Подъехав, фаэтон мы отпустим. Одному своему надежному человеку я велел, чтобы он ждал нас на улице, прилегающей к особняку с востока. У меня есть ключи от всех дверей и ворот особняка, они об этом не знают, правда. Сейчас мы подойдем к особняку, я своим ключом открою дверь, и мы проникнем внутрь. Ты наставь пистолет в грудь стражнику, охраняющему покои дома. Если он не спит, конечно. И предупреди его, чтобы не кричал. То же самое сделаю с привратником и я. Приведу его к твоему стражнику или же свяжу и оставлю на месте, засунув ему в рот кляп. Спальня Зарри находится на третьем этаже. Беру на себя задачу вывести ее».

Мы приступили к выполнению плана генерала Алиева. Доехали на фаэтоне до особняка и отпустили его. Подобрали ключ и открыли ворота крепостной ограды. «Мой» охранник крепко спал, издавая храп. Фируддин оставил меня рядом с ним, а сам пошел ко второму охраннику, связал его и засунул в его рот кляп. Через некоторое время они с Зарри спустились с третьего этажа, и мы стремглав побежали в сторону ожидавшего нас фаэтона, запряженного тройкой лошадей. Надо сказать, что девушка была проворнее нас. Как только мы сели на фаэтон, лошади по команде кучера рванулись вперед и понеслись. Тут Фируддин крикнул мне:

– Тебе патроны жалко, что ли?! Почему не стреляешь?!
– Нет, нет, – ответил я, – это будет некрасиво. Я неделю назад только узнал о существовании Зарри, хотя не видел ее. Письмо, в котором она назвала меня своим братом, пусть не рожденным ее матерью, но избранным ее сердцем, лежит у меня в кармане. У нас не принято, придя на помощь своей сестре, стрелять в воздух. Ты лучше найди мне азербайджанку, а Зарри – наша сестра.

Всевышний свидетель: после этого девушка припала ко мне со словами: «Зелимхан, о Зелимхан!» и громко зарыдала.

С трудом уняв и вытерев слезы, она сказала мне:
– Я плакала от гордости, не в состоянии сдержать порывы души своей. Не подумай, что я плакала из-за чего-то другого. Теперь я знаю, что в этом солнечном мире, если у тебя нет брата, рожденного твоей матерью, им может стать человек, для которого честь и гордость не пустой звук!

Мы ехали, не останавливаясь, всю ночь, и к восходу солнца, по словам Фируддина, находились в 80 верстах от Баку. Впереди показались очертания какого-то поселения. Мой спутник снял приклеенную бороду и облачился в свою повседневную генеральскую форму. На голову Зарри мы надели шапку, а на плечи накинули бурку. Все мое оружие, кроме револьвера, сложили в ящик на фаэтоне. Нас можно было в нашем одеянии принять за каких-то чиновников от власти. Въехав в городок, мы пересели на другой фаэтон с тройкой свежих лошадей (в четвертый раз уже) и двинулись в сторону Дербента. Там мы разошлись: мы с Зарри поехали в сторону Каспийска, а Фируддин – в Шуру. Алиби надо было подкрепить на всякий случай, чтобы не обвинили в соучастии в похищении Зарри.
 
 В Каспийск мы с Зарри добрались глухой ночью. Остановили фаэтон по соседству от улицы Шовхала и отпустили его. В доме Шовхала все спали. Я разбудил его. Пока я рассказывал ему о поездке, нам подали кушать. После трапезы Шовхал предложил нам отдохнуть с дороги. Но мне очень хотелось в ту же ночь выехать сразу по направлению к дому. Тут у Шовхала хватило больше ума, чем у меня. Он предложил сделать другое:
– Ты можешь отправляться на своем коне хоть сейчас. Дорогу ты знаешь, да и проще тебе будет одному. А эту девушку мы вместе с дочерью привезем на поезде в Гудермес.
– Хорошо тогда. В Гудермесе вас встретит человек в белой черкеске и в белой шапке.  Он будет сидеть с книгой в руках под раскидистым деревом на привокзальной площади. Его зовут Бултиг. Мою сестру зовут Зарри. Передашь ее Бултигу. Бачи-юрт, куда Бултиг привезет Зарри, находится в двух часах езды от Гудермеса. Если время позволит, приезжайте и вы с Бултигом, переночуете у него. Но ты должен знать, что вы должны ехать только завтра вечером. Мне же надо самому доехать и предупредить Бултига. И надо ехать сегодня ночью, завтра днем, и только к середине следующей ночи я доберусь до Бачи-юрта. Это при благоприятном исходе. Но, если вдруг по непредвиденным обстоятельствам (кто знает, как получится?) вас не встретят в Гудермесе, поезжайте прямым ходом в Грозный. Найдешь у нефтяников начальника по имени Мухтар (его все знают там). Он примет эту девушку.

Я договорился с Шовхалом, объяснил все Зарри и выехал. На вторую ночь без происшествий добрался, как и рассчитывал, до Бачи-юрта. Послал утром Бултига в Гудермес. Он встретил их там и привез Зарри в Бачи-юрт, где она и находится сейчас.
– Да, Зелимхан, хорошее, доброе дело ты сделал, – произнес мой отец и спросил, – что думаешь дальше делать? Ты советовался с девушкой? Чего она хочет?
– Я не советовался с ней еще о дальнейших планах, не знаю, какие у нее мысли на этот счет. Но я думаю, что, прежде всего, надо написать письма родителям девушки и грузинскому наместнику, чтобы они не переживали. Сообщить, что девушка находится у меня. Если ты одобришь, сделаем это. Кажется, так будет правильно. Кроме того, мой друг азербайджанец Мухтар, который и доставил мне письмо от нее, тоже переживает за нее. У него есть сын, ровесник Зарри. Если они понравятся друг другу, я отдам ее за него.
– Я доволен тобой, Зелимхан. Знай, что сегодня в этом и завтра в другом мирах ты ответственен за нее. Уверен, что ты и без моих напутственных слов не причинишь ей беды.

Зелимхан попрощался с отцом, сказал, что вернется еще, и ушел. Через десять дней он появился у нас снова. Поздоровался с отцом, было видно, что Зелимхан в лучшем, чем раньше, расположении духа.
– Видишь, Саид, как хорошо все устроилось, я очень доволен!

Как я и предполагал, сын Мухтара и девушка понравились друг другу. Они сейчас временно уехали из дома Мухтара и находятся у его родственников. Девушке поменяли имя. Мухтар через кого-то готовит для нее новый паспорт под другой фамилией на случай, если власти будут искать ее. Я не встречал еще такого сострадательного человека, как Мухтар, поэтому не буду уже переживать за эту девушку. А родителям девушки и несостоявшемуся жениху – грузинскому наместнику я написал письма, в которых призвал их не искать Зарри. И сообщил им, что она связала судьбу с хорошим парнем. Если же они надумают все-таки искать ее, то они найдут ее, когда найдут меня. В любом случае мне терять нечего. Правда, я знаю, что азербайджанский нефтепромышленник отдавал свою дочь за наместника, опасаясь, что в случае отказа его дела пошатнутся. Это обстоятельство позволит когда-нибудь открыть дочери дорогу к своим родителям.
Саид, да будет доволен тобой Всевышний! Твои советы еще никогда не подводили меня. Чтобы ты был на хорошем счету у Всевышнего! Прости меня, что часто бывал у тебя!

Зелимхан попрощался с моим отцом и ушел. После этого я его больше не видел.

Источник: proza.ru

abrek.org