«…Одни это делают, чтобы выделиться, другие – из-за бедности, третьи – вследствие какого-либо несчастья.

Например, если у кого-либо погибла от оспы возлюбленная, он дает клятву на пять лет, и, что самое невероятное, по прошествии срока клятвы, он становится тихим, как ягненок, возвращается к мирной жизни, и, кажется, даже не вспоминает о прежней жизни…»

Так, Иоганн Бларамберг, служивший на Кавказе, описывает чеченских абреков еще в 1834 году. Бларамберг, сравнивал абреков с берсерками древних германских племен, которые в ярости могли убить даже своих товарищей. Однако дело в том, что и абреки были разные. Никто из них не родился абреком, абреками их сделала власть.

Абречество! Его появлению на Кавказе служило множество причин: безграмотные действия властей по отношению к коренным жителям, предвзятость к населению, в котором власти видели дикарей, экономические проблемы, бесправность и злоупотребления, кровная месть и так далее. В зависимости от обстоятельств отношение к абрекам и среди мирного населения было разное.

Однако в истории чеченцев есть один абрек, при упоминании которого даже спустя сто лет многие испытывают самое настоящее восхищение. Для царской власти он был бандитом и разбойником, для советской власти – борцом против колониального гнета, для простого народа – воплощением самой справедливости. Это абрек Зелимхан из селения Харачой, что ныне находится в горном Веденском районе Чеченской Республики.

Здесь в селении Харачой у самого берега реки Хулхулау когда-то стоял небольшой дом с черепичной крышей, в котором в январе месяце 1873 года в семье Гушмазуко сына Бахо родился мальчик, которому дали имя Зелимхан.

Надо сказать, что Гушмазуко был человеком зажиточным, кроме многочисленного поголовья скота, у него было несколько сотен пчелиных ульев и даже своя мельница. И подраставший сын был приучен к труду с самого детства, особо любим мальчик был своим дедом Бахо, который принимал самое деятельное участие в воспитании ребенка.

Зелимхан женился, когда ему было 18 лет на односельчанке Бици. Когда Зелимхан стал абреком, у него было трое детей: мальчик Магомед и две девочки Энисат и Муслимат, последнюю – чаще называли Меди. Все складывалось более чем хорошо: большая дружная семья, богатое домашнее хозяйство, уважение и почет среди односельчан. Зелимхан и не помышлял о судьбе абрека, если бы не один трагичный случай.

В 1901 году старший брат Зелимхана Солтмурад собирался жениться на односельчанке Зезаг. Однако будущую невесту украл сын старшины селения Махкеты, иными словами сын царского чиновника. Такой обиды, когда украли невесту, наверное, не простил бы никто. Это считалось позором.

События развивались почти как в Илиаде «Гомера», когда греки пошли войной на Трою, чтобы отобрать украденную Елену Прекрасную. Гушмазукаевы решили отбить Зезаг. В конечном итоге, это предприятие вылилось в убийство двоюродного брата Зелимхана Ушурмы. В ответ был убит и старшина Махкетов. На том дело и окончилось бы, поскольку между сторонами состоялось примирение – «маслаат». Однако в этот конфликт вмешалась власть, началось дознание. В результате Зелимхан, его брат Солтмурад, отец Гушмазуко, а также еще несколько родственников были арестованы.

В мае 1901 года в Грозном прошел суд над арестованными. Они были приговорены к 3,5 годам лишения свободы. Что касается Зелимхана, то его сослали в так называемую Илецкую защиту. Ныне это город Соль-Илецк в Оренбургской области. Однако летом того же года его вернули после пересмотра судебного решения и заключили уже в Грозненскую тюрьму.

Дед Зелимхана Бахо сильно переживал о случившемся, сердце старика не выдержало, и он скончался. Более того, веденский пристав Чернов ударил старика Бахо, когда он, явившись в Веденскую крепость, попросил освободить заключенных, ссылаясь на то, что кровники сами уладили эту ссору.

Заключенный Зелимхан пообещал отомстить за оскорбление деда. Как-то рано утром тюремные надзиратели не досчитались в камере 4-х человек, в том числе и Зелимхана, они совершили побег. Отец, Гушмазуко, бежать отказался, слишком тяжелым был бы путь абрека для человека преклонного возраста.

Из грозненской тюрьмы никому еще не удавалось бежать, однако летом 1901 года прецедент все же появился. Так Зелимхан из Харачоя, отец троих детей, человек из благополучной семьи стал абреком. Ему тогда было 29 лет.

Зелимхан вернулся в Харачой. Смерть дедушки Бахо стала для него большой потерей. Однако времени на раздумья не было. Первым делом он решил вернуть невесту своего брата. Официально брак между ней и ее похитителем, сыном махкетинского старшины, не был заключен. Ее держали взаперти.

Зелимхан подкараулил старшину аула и его писаря, забрал у них коня и пообещал вернуть отобранное имущество, когда будет возвращена Зезаг. Лишиться оружия и коня для чеченца было не меньшим позором, чем лишиться невесты.

В этом изначально семейном конфликте власти были, конечно, на стороне старшины. Пристав Чернов и помощник начальника Грозненского округа полковник Добровольский арестовали семью Зелимхана: жену Бици, сына Магомеда и дочерей Энисат и Меди. Их заключили в Веденскую крепость, чьи стены частью сохранились до наших дней. Однако однажды ночью Зелимхан каким-то образом проник в спальню Добровольского и, приставив кинжал, потребовал освободить семью. Перепуганный полковник пообещал сделать это на следующий же день. Зелимхан также тихо удалился. Однако Добровольский не сдержал своего обещания.

В ответ, Зелимхан похитил сына Добровольского. На сей раз семью абрека освободили довольно быстро в обмен на похищенного. Вскоре из тюрьмы был освобожден отец Зелимхана Гушмазуко. Он обрадовался, увидев невестку Зезаг дома. Позор с семьи был смыт. Пожалуй, это было единственной радостью, поскольку ничего хорошее его семью не ожидало. И Гушмазуко это понимал как никто другой.

Тем временем, Зелимхан с товарищами ночью подкараулил пристава Чернова, в перестрелке он был ранен, а через некоторое время скончался. Абрек отомстил за обиду, нанесенную Черновым его деду Бахо. Тогда Добровольский обрушил репрессии на всех харачоевцев, включая членов семьи Зелимхана. В Харачой на постой был направлен отряд, теперь жители должны были содержать солдат за свой счет, многие были арестованы. Однако никто не выдавал Зелимхана. В одном из рапортов местной администрации начальнику Терской области говорилось:

«…Туземное население не склонно оказывать помощь администрации в борьбе с разбоями, оказывают ее только одиночные жители и непременно за плату…»

Как-то 4 апреля 1906 года Зелимхан устроил засаду подполковнику Добровольскому на дороге недалеко от Ведено и убил его. Зелимхан переживет его еще на 7 лет. За убийством чиновника такого ранга последовали очередные репрессии по отношению ко всем, кто имел какое-либо отношение к абреку.

Абречество Зелимхана совпало с крестьянскими волнениями в Веденском округе. Впрочем, по всей России в начале 20-го века ситуация была напряженной. Росли революционные настроения, одна за другой появлялись политические партии, были волнения среди рабочего класса. Наконец, в Петербурге произошла трагедия – кровавое воскресенье, когда 9 января 1905 года было расстреляно мирное шествие рабочих. В меньших масштабах, но, все же, неспокойно было и в Чечне. В первую очередь, население было недовольно местными царскими начальниками.

В январе 1904 года население Веденского округа отказалось признавать назначаемых администрацией старшин и платить налоги. Начались волнения, которые были сражу же подавлены силой.

В феврале 1906 года в Аргуне состоялось собрание жителей Веденского округа. Люди просили отстранить ненавистного им подполковника Ханжалова. Собрание повторилось и в марте того же года. Ханжалова с должности сняли. Но новые начальники были не лучше старых. На сей раз Веденский округ возглавил полковник Галаев. Он сразу же своими жестокими действиями испортил себе репутацию среди населения. Десятки людей были сосланы в Сибирь.

Волнения среди крестьян повторялись снова и снова, дело дошло до того, что на протяжении зимы и весны 1906 года совершались одна за другой карательные экспедиции в восставшие аулы Веденского округа. Многие села даже подвергались артиллерийским обстрелам. В этой ситуации авторитет абрека Зелимхана, как карателя несправедливых чиновников, только укреплялся.

Об абреке знали уже далеко за пределами Чечни. Его авторитет борца за справедливость среди простых людей особенно укрепился после того как он совершил возмездие. Дело в том, что 10 октября 1905 года на базаре в Грозном солдаты произвели погром, в результате погибли 17 чеченцев. В ответ неделю спустя 17 октября около станции селения Кади-Юрт, ныне это Гудермесский район, Зелимхан остановил поезд и расстрелял 17 офицеров и представителей власти. Ровно столько же сколько погибло чеченцев во время погрома.

Зелимхан писал по поводу случившегося в Кади-Юрте Доногуеву – офицеру дагестанского конного полка. «…В бытность начальником Грозненского округа полковника Попова, в Грозном был бунт, и за гордость свою начальство и войска убивали там бедных людей. Но я тогда, узнав в чем дело, собрал свою группу и ограбил поезд из Кади-Юрта. Я убивал из поезда из-за мести…»

Письма Зелимхана – тема отдельная. По-русски он был безграмотным, но умел читать и писать по-арабски. Что касается писем, то он диктовал их. Неофициальных писарей у него было несколько: в Ведено, в Бачи-Юрте и некоторых других селах.

Начальник Веденского округа Галаев обрушил репрессии на многие аулы, за волнения в целом, и, в частности, из-за абрека Зелимхана, немало пострадал и Харачой. Многие жители села были в который раз арестованы. Помимо прочего, населенные пункты облагались штрафами. В целях облегчения поимки Зелимхана даже поднимался вопрос о расселении 37 хуторов Веденского округа. Зелимхан писал и Галаеву, предупреждал его, просил прекратить репрессии по отношению к невинным людям:

«…Пишу тебе последнее письмо, которое я с помощью Аллаха, безусловно, исполню. Это будет скоро. Мнение мое такое: ты, кажется, знаешь, что я сделал с Добровольским, с таким же полковником, как и ты… Освободи же людей невинных, и я с тобой ничего иметь не буду. Если же не послушаешь, то будь уверен, что жизнь твою покончу или увезу в живых казнить тебя…»
Зелимхан давно вел охоту на Галаева, а последний – на Зелимхана.

Как-то Галаев сидел в липовом парке Веденской крепости и распивал горячий чай после сытного обеда. Липовый парк, как и сегодня, был зоной отдыха, правда только для царских военных и чиновников и находится прямо у крепостных стен. Отсюда отрывается обзор на другой берег реки Хулхулау, горы, леса, а с другого берега виден и парк. Это было 8-е июня 1908 года. Зелимхан занял позицию на том берегу и наблюдал, как Галаев приятно проводит время. Зелимхан целился, но начальник округа сидел боком, так что абрек мог попасть только в висок, а ведь он хотел пустить ему пулю прямо в лоб. Абрек нашел выход из положения. Зелимхан выстрелил в дерево, которое находилось рядом с Галаевым и когда тот обернулся на выстрел, осуществил свой замысел.

Помимо репрессий по отношению к целым аулам, не раз производился арест и семьи Зелимхана. Некоторое время его жену и детей держали в крепости Ведено, но Зелимхан освободил своих домочадцев. Дело дошло до того, что Зелимхан вместе с семьей долгое время укрывался в горной Ингушетии, в частности, в ингушском селении Нилха. Были у него товарищи и среди ингушский абреков, например, Саламбек Гараводжев. Местные жители во всех отношениях помогали семье абрека.

Зелимхан встречался с разными людьми: от революционеров и предпринимателей до офицеров и шейхов. Через агентуру местной Терской администрации доносили, что несколько российских студентов, настроенных революционно, также встречались с абреком. Потом ходили слухи, что его приглашал к себе Персидский шах. Но абрек преследовал совершенно иные цели – это личная месть. Однако одна встреча была, наверное, самой неожиданной. Как-то на военно-грузинской дороге, когда абрек был в Ингушетии, показалась карета, в которой сидел какой-то барин. Абреки во главе Зелимхана окружили карету, полагая, что это очередной чиновник. Сопровождавшие барина люди объяснили, что это известный певец Шаляпин, о нем Зелимхан был наслышан, когда сидел в тюрьме. Говорят, Шаляпин спел песню, по щеке Зелимхана прокатилась слеза. Прежде чем попрощаться с певцом, абрек попросил его никому не говорить о том, что он прослезился. О своей встрече в горах Шаляпин никому не рассказывал до смерти Зелимхана. В то, что подобная встреча была, исследователи не сомневаются.

Со временем властям стало известно, где абрек укрывает свою семью. В сентябре 1910 года шесть сотен дагестанского конного полка под командованием начальника Назрановского округа князя Андронникова начали наступление на абрека в ингушских горах. Семья была захвачена. Самого абрека на тот момент дома не оказалось.

Говорят князь Андронников по пути во Владикавказ кичился тем, что отнял семью у Зелимхана, мол, какой это для чеченца позор. Однако абрек уже был в курсе случившегося и устроил засаду с четырьмя товарищами на мосту в Ассиновском ущелье. Это было 20-е сентября 1910 года. Перестрелка согласно рапорту длилась без малого 9 часов с обеда до позднего вечера. В результате в царском отряде было убито 9 человек, в том числе и Андронников. Ранено – 7 человек, например, 4 пулевых ранения получил командир дагестанской сотни Доногуев. Тот самый Доногуев, которому Зелимхан также писал свои обращения. В те годы были выпущены почтовые открытки с изображением места смерти Андронникова.

Отбить семью у шести сотен солдат Зелимхану и его товарищам, конечно, не удалось. Заложников отвезли во Владикавказскую крепость, где родился четвертый ребенок абрека – мальчик Умар-Али. Через год в 1911 году семью Зелимхана сослали за тысячи верст от родины – в деревню Ермаковка Енисейской губернии. Впрочем, надо отдать должное тогдашней власти, излюбленная мера наказания в монархической России в виде ссылки в отдаленные уголки империи была довольно гуманной по меркам того времени. Эта не ГУЛАГ, не каторга и не условия жизни в ссылке 1944 года. Впоследствии дочери Зелимхана будут рассказывать, что большинство населения Ермаковки помогало им, чем могло.

Особенно запомнилась семье Зелимхана ссыльная революционерка некая Валентина Карташова, которая проживала на втором этаже дома. Она научила детей читать по-русски, так что газетные новости о собственном отце дети Зелимхана уже читали самостоятельно.

Всю последующую жизнь чтением было одним из любимых занятий дочерей Зелимхана. Уже в советское время, люди будут с восхищением рассказывать друг другу, как чеченские бабушки Энисат и Меди читают газеты и книги.

В скором времени Карташову куда-то перевели. Якобы, за то, что оно поддерживала тесные связи с семейством Зелимхана. Но однажды ночью в их дом в Ермаковке постучались.

Говоря, о Зелимхане, нельзя не упомянуть о его нападениях. Например, во главе небольшой группы в августе 1908 года он совершил набег за Терек – на имение некоего богача Месяцева. Последний был похищен, за него Зелимхан потребовал выкуп 15000 рублей, который впоследствии и получил. В числе абреков были уже и отец и брат Зелимхана Гушмазуко и Солтмурад. После возвращения с набега за Терек группа Зелимхана наткнулась на засаду недалеко от селения Бачи-Юрт. В перестрелке 31 августа 1908 года отец и брат абрека погибли. Через некоторое время после смерти Солтмурада его жена Зезаг родила сына.

Между тем власти решили подключить к поимке абреков и местных жителей, на каждом участке Веденского округа с лета 1908 года формировались партизанские отряды из 30-и человек: конных и пеших. Однако и они не принесли пользы. С 1909 года приказом по Терской области были даже сформированы специальные «охотничьи отряды» во главе с войсковым старшиной атаманом Вербицким.

В погоне за абреком местные власти продолжали репрессивную политику по отношению к простому населению, порой дело имело кровавой исход. Атаман Вербицкий со своими охотничьими отрядами в марте 1909 года устроил второй чеченский погром: на сей раз на базаре в Гудермесе. Местных жителей было убито более 30 человек. Во всяком случае, такую цифру приводят официальные документы того времени. Зелимхан пообещал - отомстить Вербицкому.

9 января 1910 года в два часа ночи абрек во главе небольшой группы произвел налет на грозненский железнодорожный вокзал и увез из кассы 18 тысяч рублей. Эти вокзальные стены, умей они говорить, несомненно, поделились своими воспоминаниями о той дерзкой вылазке абрека. В том 1910-м году зданию Грозненского железнодорожного вокзала было 17 лет. Но этим случаем налеты не завершились. 23 марта того же года средь бела дня Зелимхан со своей группой ограбил казначейство в Кизляре. Были жертвы среди государственных служащих.

Главной особенностью мести Зелимхана по отношению к виновникам своих несчастий было то, что он предупреждал о готовящемся действии против них. Например, он поставил в известность и Вербицкого о намерении ограбить Кизлярское казначейство. Это был своего рода вызов. В одном из писем уже упомянутому командиру дагестанского конного полка Доногуеву Зелимхан заметил:

«… Первым долгом Вербицкий напал со своими людьми на открытый базар в селении Гудермес и убивал там на базаре бедных людей… Таких страшных действий, какие сделал Вербицкий за один час, я 10 лет, будучи абреком, и то не сделал. Вербицкий убивал бедных. Тогда я с собой взял свою группу и приготовился напасть на Кизляр ради отмщения Вербицкому, потому что он был атаманом Кизлярского отдела. Я дал Вербицкому перед тем знать, что еду в Кизляр»

Вербицкий не обратил внимания на предупреждение. Видимо, он не мог даже допустить такую дерзость и впоследствии за свое легкомыслие поплатился должностью и даже, как говорят некоторые исследователи, на него завели судебное дело за бездействие. Так, абрек отомстил и Вербицкому.

Действительно, атаман уже не вызывал у начальства восхищения, что видно из письма начальника Терской области генерала Михеева, адресованное в Кавказское наместничество в Тифлисе.

«… администрация Кизлярского отдела во главе с атаманом отдела войсковым старшиной Вербицким своей преступной бездеятельностью, полной растерянностью и неумением организовать ни защиты вверенного района, ни преследования разбойников, помогла шайке грабителей разгромить казначейство, что сопровождалось целым рядом человеческих жертв, и дала ей возможность скрыться совершенно безнаказанно».

Может возникнуть вопрос, куда Зелимхан девал награбленные деньги. Средства делились между членами, надо сказать, непостоянной группы, поскольку абрек действовал, в основном, в одиночку. Но большую сумму денег Зелимхан раздавал жителям аулов того же Веденского округа, обедневшим в результате штрафов, ссылки кормильцев и прочих репрессий. Он понимал, что эти семьи страдали из-за него, чувствовал свою вину перед простыми людьми. Поэтому он и пользовался авторитетом этакого Робина Гуда.

Но для властей он оставался разбойником. Не успели власти оправиться от ограблений в Грозном и Кизляре, как группа Зелимхана напала на инженерную комиссию министерства путей сообщения, были убиты 13 человек. Таких налетов было немало.

В октябре 1911 года Зелимхан вырвался из окружения в селении Старая Сунжа, ныне это часть города Грозного. В ответ несколько домов, в которых абрек предположительно останавливался на ночлег, были взорваны.
Наконец, в декабре 1911 года, начальству округа стало известно, что Зелимхан укрывается в пещере в нескольких километрах от Харачоя. Туда ночью 8 декабря из Ведено был направлен отряд. Убежище абрека было окружено кольцом в диаметре не более ста метров.

Перестрелка длилась с 8-и часов утра. К вечеру среди солдат было убито двое и ранено четверо. Начались переговоры. Зелимхан поставил условие: сейчас же просить прощения по телеграфу у всех, кто сослан или арестован из-за него, Зелимхана. Если к полуночи не передадут ответа, что сосланные и арестованные помилованы, абрек грозился уйти из пещеры.

Конечно, положительного ответа о помиловании сосланных абрек в пещере не получил и несмотря на холод, физическое истощение, подорванное здоровье, Зелимхан в ночь с 9 на 10 декабря снова скрылся, как и обещал, применив маленькую хитрость.

Депортированных из-за поддержания связей с Зелимханом было действительно немало, среди односельчан, жителей других сел и даже среди видных религиозных деятелей. Например, дружеские отношения шейха Бамат-Гирея-Хаджи Митаева с абреком не в последнюю очередь стали причиной того, что Митаев был сослан в Калужскую губернию. Да и вообще администрация боялась любых авторитетов, тем более, религиозных. К примеру, известная фотография: Бамат-Гирей-Хаджи слева, его сын Али посередине и Зелимхан справа.

После неудачной операции по поимке абрека новый начальник Веденского округа подполковник Каралов писал в кавказское наместничество в Тифлис.

«…Я нахожу необходимым применить единственное радикальное средство, именно: предъявить к населению Харачоя и ко всем близлежащим и дальним родственникам Зелимхана категорическое требование выдать его в недельный срок, в противном случае разгромить все харачоевское селение как не верноподданное его императорскому величеству государю-императору».

Разорять Харачой не стали, но были сформированы дополнительные особые отряды из старшин Веденского округа, которые должны были собирать сведения о местонахождении абрека, преследовать его и при возможности уничтожить Зелимхана и, как тогда говорили, его шайку.

Надо сказать, начальство Терской области прилагало множество усилий к нейтрализации абреков, один за другим были убиты товарищи Зелимхана: чеченские и ингушские абреки. Теперь Зелимхан мог надеяться только на себя, его отец и двое братьев были также убиты.

Между тем вознаграждение за голову абрека росло из года в год, и, в конечном итоге, вместо нескольких тысяч рублей в начале 1900-х годов к 1912 году за живого или мертвого Зелимхана власти были готовы заплатить 18000 рублей. Для сравнения, тогда корову можно было купить за несколько рублей. Причем средства на вознаграждение поступали из карманов простых жителей аулов, в первую очередь Веденского округа, в которых когда-либо укрывался абрек.

В конце концов, была задумана хитрость – вернуть семью абрека из ссылки и поселить в Чечне, в качестве приманки. Как рассказывают со слов младшей дочери Энисат, всей деревней ссыльных провожали из Ермаковки обратно в Чечню.

По прибытии семейства Зелимхана, его снохи Зезаг и племянника была выпущены почтовые открытки, которые обошли всю Россию. Семью поселили в Грозном в Грозном. Ей, как и раньше, помогали люди, в первую очередь друзья Зелимхана, даже известные предприниматели. Говорят, что Зелимхан встретился со своей семьей после многолетней разлуки в одном из хуторов Веденского округа.

Семья в последний раз видела его живым. Дело постепенно шло к концу. За ним был организован усиленный надзор через тайных агентов. Наконец, в осенний сентябрьский день, властям донесли, где абрек будет ночевать. Это был хутор в нескольких километрах от Шали. Что примечательно, это пристанище было заранее подготовлено через агентуру, людей, вошедших в доверие Зелимхана. Это была ловушка. В ночь с 25 на 26 сентября 1913 года дом, где абрек скрывался, был окружен отрядом из 25 человек во главе командира дагестанского конного полка поручика Кибирова. В половине 10-го ночи отряд обложил хутор. Шел сильный дождь, сверкала молния. Зелимхан был снаружи, произошла первая перестрелка, Зелимхан ранил нескольких человек, в том числе, Кибирова, но упал на землю и сам, он был ранен. Перестрелка временами продолжалась до половины пятого утра. Как вдруг Зелимхан умолк. Все подумали, что он умер, решено было послать нескольких человек проверить, чтобы удостовериться в его смерти. Но он был жив, снова раздались выстрелы, он ранил приближавшихся к нему офицеров, но и те открыли по нему огонь. Зелимхан погиб. На рассвете.

Семью Зелимхана привезли в Шали на опознание. Это был действительно он, сомнений не оставалась. На последней своей фотографии, в окружении офицеров и семьи, привезенной для опознания: на земле мертвый Зелимхан. Надпись: «абрек Зелимхан, убит 26-го сентября 1913 года». В его теле насчитали 32 пулевых ранения, в том числе в черепе – 6 сквозных ран.

Тело Зелимхана местные власти не собирались возвращать родственникам. Тогда его жена Бици со старшей дочерью Муслимат поехали во Владикавказ – просить лично начальника Терской области генерала Михеева.

Тело было возвращено. Его похоронили 27 сентября. Абрек покоится на одном из кладбищ селения Шали. На могильной плите надпись на чеченском: «Нет Бога, кроме Аллаха. Это могила Зелимхана, сына Гушмазуко. Перед его мужеством склоняется мир. Да помилует их обоих Аллах».

12 лет абрек наводил ужас на чиновников по всей Терской области. После его гибели репрессии по отношению к населению и его семье прекратились. Советская власть отнеслась к личности Зелимхана со всем почтением. В конце 20-х годов о нем сняли фильм, стали называть улицы и даже появился колхоз имени Зелимхана. Его семья проживала уже в Ведено, когда его младший сын Магомед погиб в 1922 году во время улаживания конфликта в Махкетах.

Младшая дочь Энисат проживала, будучи уже замужем, в доме на окраине Ведено, этот дом был построен еще до революции. В 1944 году во время депортации чеченцев и ингушей, Советская власть разрешила детям и внукам Зелимхана остаться в Ведено. Младший сын Умар-Али работал на тот момент начальником Веденского районного отдела министерства государственной безопасности СССР. После депортации вайнахов в 44-м году, здесь на месте он помогал избежавшим по разным причинам ссылки чеченцам, присоединиться к остальным. Если бы не Умар-Али, то многих, наверное, просто расстреливали бы на месте. Умар Али погиб при трагических обстоятельствах в апреле 1947 года.

После гибели своего брата в том же 1947 году сестры Энисат и Муслимат со своими детьми уехали в Среднюю Азию. Смысла жить в Чечне они более не видели и присоединились к остальным сосланным. Дочери Зелимхана и их дети были последними чеченцами, которые проживали в Ведено.

Ни старший сын Зелимхана Магомед, ни младший – Умар-Али не оставили потомков. Последний категорически отказывался жениться в такой сложный для чеченского народа период - как депортация. Он все откладывал, дело в том, что он вместе с сестрами собирался отбыть в Среднюю Азию к остальным родным, но так и не смог.

Сегодня родственники и потомки Зелимхана проживают, главным образом, в Ведено и в Харачое. Например, прадед Супьяна Исраилова был кузеном Зелимхана, мать Рамзана Гудаева Энисат – была младшей дочерью Зелимхана, она же приходилась бабушкой Тимуру Гудаеву. Эти люди, что называется, из первых рук, то есть, со слов дочерей абрека могут рассказать о его судьбе. Меди и Энисат были подросткового возраста, когда их отец вышел на тропу абречества. Они прожили почти целое столетие и покинули этот свет в 1990-м году.

В советское время Зелимхану был воздвигнут памятник, который установили в селении Шали. В ходе военных действий последних десятилетий он был разрушен. Недавно был построен новый памятник, аналогичный тому, советскому, который установили в родовом селении абрека – в Харачое.

Муслим Басханов

abrek.org