Более шести столетий в мировой литературе живёт легенда о благородном разбойнике Робин Гуде, а ученым до сих пор так и не удалось установить, существовал ли на самом деле Робин Гуд. «Робин гордым разбойником был, жил он, не зная страха и веселые песни любил» - писал неизвестный автор «Баллады о Робин Гуде» конца XV века, представляя своего героя.

Большинство исследователей сходятся во мнении, что Робин Гуд – это литературный символ гордого и независимого героя - разбойника, который помогал сирым и обездоленным. Для кавказских же мальчишек кумирами борьбы за справедливость становились реальные люди, составившие легендарную славу освободительного движения на Кавказе.

После завершения завоевания Кавказа в XIX веке, мятежи, вспыхивая один за другим, лихорадили кавказское общество, регион периодически взрывался и полыхал от Дербента до Абхазии. Одной из форм сопротивления политике царизма стало горское партизанское движение - абречество. Абреки были у каждого кавказского народа, но самые известные это чеченец Зелимхан, лезгин Кири Буба, грузин Дата Туташхи, ингуш Ахмед Хучбаров. Абреки были воинами - одиночками, мстителями, которые, отчаявшись добиться справедливости, уходили в горы и начинали собственную войну с чуждой системой.

Судьба чеченского абрека Хасуха Магомадова, убитого сотрудниками КГБ в марте 1976 года, стала одной из самых ярких и трагических историй движения сопротивления. В 30-е годы, когда огромную страну накрыла волна репрессий, мощному тоталитарному государству объявляет войну чеченец Хасуха, и в течение сорока лет он ведет неравный бой во имя права жить свободно на земле своих предков. Родился он в небольшом высокогорном селении Шатойского района Чечни в мае 1905 года в многодетной семье. Девять детей Магомадовых росли, как и во всех горских селах, без роскоши: одежда старшего переходила к младшему и так до тех пор, пока совсем не изнашивалась. Хасуха хотел учиться, и его отдали в обучение мулле, однако о дальнейшем образовании не могло быть и речи, так как семья еле сводила концы с концами. Зная арабский, юноша начал самостоятельно изучать Коран и основы мусульманской религии. В девятнадцать лет обзавелся своей семьёй. Русский язык знал неплохо, поэтому местное начальство нередко приглашали его в качестве переводчика. Так Хасуха стал свидетелем многих человеческих драм.

В конце 1930-х годов началась эпоха большого террора, интеллигенция и духовенство беспощадно истреблялись: расстреляны литераторы Бадуев, Дудаев, Айсаханов, Озиев, Шадиев. Через все пытки сталинских палачей прошел Абдурахман Авторханов, будущий политолог с мировым именем. Но изменить ход событий Магомадов бессилен. 1939 стал годом его личных бед и несчастий. От его руки погибает односельчанин, дальний родственник Магомадова. Отныне Хасуха становился кровником для родственников покойного, хотя тот перед смертью сказал, что в случившемся виноват сам. Дело передали в шариатский суд. Хасуха признали невиновным. Простили его и родственники погибшего, кровная месть была снята. Но представители власти арестовали Магомадова и увезли в грозненскую тюрьму. Кошмар недолгого тюремного заключения толкает арестанта к побегу. Как-то Хасуха спросил одного из охранников, можно ли убежать из этой тюрьмы. Тот ответил, что за сто с лишним лет отсюда удалось сбежать только одному человеку - абреку Зелимхану. Магомадов стал вторым беглецом грозненской тюрьмы. Он присоединяется к повстанческому отряду Хасана Исраилова, бывшего корреспондента московской «Крестьянской газеты», осужденного на 10 лет за «контрреволюционную пропаганду». В одном из боев Исраилова убивают. Хасуха и его товарищи устраивают засаду и двадцать человек остаются лежать на горной дороге. На следующий день в ущелье была брошена целая дивизия, однако безрезультатно. Магомадов неуловим.

В начале 1944 года в селах Чечни расквартировали, переодетых в красноармейцев, работников НКВД. А через неделю в селах было больше солдат и чекистов, нежели жителей. Постояльцы, которые жили в домах горцев, оказались карательными отрядами. 180 эшелонов, до отказа набитых растерянными, ничего не понимающими горцами, понеслись в холодные степи Киргизии и Казахстана. В эти дни Магомадов стал свидетелем бесчеловечного преступления в селении Хайбах, где в конюшне имени Берия (именно так называлась колхозная постройка) были заживо сожжены 705 жителей окрестных сел. Теперь мстителя уже не останавливало ничто, кровь убитых будет взывать до конца его жизни. Будучи очевидцем многих преступлений, совершаемых первым в мире государством рабочих и крестьян против своих граждан, он мстил этой власти всеми доступными средствами. Особо усердствующих чекистов Хасуха расстреливал, расстреливал и мародеров, которые растаскивали брошенное имущество. Но никогда не трогал женщин, детей и беззащитных стариков – это был кодекс Чести. Если бы абрек поведал обо всем, что пришлось испытать ему с того дня, когда пустился он в бега, то в этой исповеди было бы столько горечи и печали, что хватило бы на сотню человек, считающих судьбу свою трагической.

До дна испив горькую чашу, чеченцы через тринадцать тяжелых лет вернутся на родину. У Магомадова родину отобрали навечно. С семьей он мог встречаться только раз в несколько месяцев, а то и в год. Ночевал, где придется: в пещерах, в лесу, в степи. И всегда настороже: спал исключительно на спине, положив ногу на ногу. Едва засыпал, правая нога соскальзывала, и он открывал глаза. Сырая земля и холодные камни служили ему постоянным жилищем. От непогоды и мороза согревала бурка, с которой Хасуха не расставался. Это была жизнь человека вне закона, которого преследовали изо дня в день, из года в год. На его поиски снаряжались целые экспедиции, которые, разбив в лесу лагерь, по пять-шесть месяцев прочесывали окрестности. К нему подсылали провокаторов. Вели разведку местности с вертолетов. Устраивали засады там, где он мог зайти в гости. Высылали из Чечни целые семьи, подозреваемые в связи с ним, и он всё реже стал появляться в сёлах, но при этом свободно передвигался под носом у врагов, писал им записки, чтобы не преследовали его, если хотят жить. Невероятно, но ему удалось инкогнито на три месяца лечь в Республиканскую больницу Грозного и подлечиться. Уходя из больницы, Хасуха оставил записку: "Спасибо за хорошее лечение. Хасуха". Находясь в постоянной опасности, на грани жизни и смерти, он научился быть осторожнее зверя, походя на матерого волка из чеченской легенды, который упрямо стоит против жестокого и беспощадного ураганного ветра, сдирающего с него шкуру.

Зима 1975 - 1976 годов была самой тяжелой для Хасухи. Она выдалась снежная и холодная. Добывать пищу с каждым днем становилось все труднее. Да и болезни давали о себе знать. Люди боялись наказания со стороны властей и избегали встреч с Хасухой. Он понимал, что дни его сочтены. Теперь у него была одна мечта: умереть по-человечески и быть похороненным, как положено правоверному мусульманину. В конце марта 1976 года он посылает брату записку, чтобы тот пришел на кладбище и похоронил его. Тяжело больной, он несколько суток проводит там в ожидании смерти. Сам копает себе могилу. Заметив вооруженного старика, школьники рассказывают об этом родителям, а те ставят в известность милицию. Узнав, что его обнаружили, Хасуха решает пойти на другое кладбище. Но тут его окружает милиция и односельчане. Хасуха сидел на берегу ручья, опираясь на палку, что-то шептал. С шеи на ремешке свисал бинокль, у пояса болтался кинжал, из-под накинутой на плечи плащ-палатки торчала боевая винтовка. На этот раз деваться было некуда, и Хасуха понимал это. Особо ретивый комсомолец-активист кричал ему, чтобы он сдавался. Старик не откликался. Ему нужно было успеть выкопать себе могилу. Начало темнеть. Местные жители, в большинстве просто любопытные, зажигали шины и пускали их вниз, надеясь увидеть последнего абрека. Никто не решался к нему подойти, хотя все знали, что он тяжело болен и пришел сюда умирать. Об этом предупредил преследователей и сам Хасуха. Тем не менее, парень-активист вновь крикнул: «Ты окружен! Люди не выпустят тебя. Сдавайся, Хасуха». В ответ последовал выстрел. Хасуха дважды не предупреждал. Сайд-Селим, так звали парня, был смертельно ранен. В темноте кого-то различить было трудно, Хасуха стрелял на голос.Стоявший рядом с убитым парнем сотрудник милиции выпустил из автомата всю обойму. Всю ночь пускали вниз горящие шины. Двое суток никто не решался спуститься вниз. На третий день власти разыскали старшего брата Хасухи, вручили ему автомат и, убежденные, что тот в брата стрелять не будет, заставили его спуститься к кладбищу. Хасуха был мёртв. Автоматная очередь прошила ему голову. Смерть наступила мгновенно. Он лежал недалеко от воткнутой в землю небольшой рогатины. Хасуха уже не мог крепко держать винтовку и, чтобы стрелять без промаха, использовал эту рогатину.

C чувством исполненного долга и одержанной победой, сотрудники КГБ отвезли труп Хасухи в Грозный. Его фотографировали при оружии, и без него, и взвесили. Он весил тридцать шесть килограммов. И шел ему 71-й год. А в Москву на Лубянскую площадь ушла срочная депеша, что последний абрек в стране уничтожен. Власти отказались выдать его тело, родственникам пришлось выкупать труп за деньги. Абречество стало своего рода национальной защитной реакцией кавказских горцев против произвола властей, против национального и социального гнета.

Однако если при царской власти за ними еще сохранялся ореол благородных мстителей, то коммунисты сделали все возможное, чтобы закрепить за абреками образ «бандитов» и «врагов советской власти». Как бы то ни было, абреки щедро оросили землю Кавказа своей кровью, предпочитая умереть в противостоянии с системой, но не встать на колени. Возможно, будь власть в России более гибкой и мудрой, она могла бы обратить эту невероятную любовь горцев к свободе, героизм, мужество и бесстрашие на пользу обществу и его интересам. Но в свете сегодняшних событий, происходящих на Кавказе, можно констатировать, что единственный урок, который Россия извлекла из своей истории, состоит в том, что она так и не научилась извлекать из истории никаких уроков.

abrek.org