Наверное, ни одно социальное явление на Кавказе не получило такого романтического ореола, как абречество. У кавказских народов абрек, фактически изгой общества, был, тем не менее, символом мужества и отваги, борцом за социальную справедливость. Именно им, абрекам, посвящались песни и в их честь слагались легенды.

Абречество, конечно же, не было однородным ни по своим целям и характеру действий, ни по своему социальному составу. Все зависело от причин и мотивов, которые управляли поступками людей. Поскольку абреки происходили из разной социальной среды, то они придерживались различных взглядов и жизненных принципов. В абречество уходили и крестьяне, и пастухи, представители знатных родов и даже люди, имевшие воинские чины.

Тем не менее, жизненный путь абрека проходил по схожей для всех схеме: инцидент, ставший причиной абречества, последующий уход из общества, месть, переходящая порой в поборы и грабежи, любовь и поддержка народа, сменяющаяся на осуждение или ненависть, долгое преследование властей и скитание, смерть от пули, казнь на эшафоте или ссылка на каторгу. Редко кому удавалось избежать подобной участи.

Причины, побудившие члена общества стать на путь абречества, бывали разные. Это мог быть произвол властей или знатных соплеменников, либо личная обида. На Северном Кавказе, практически все известные абреки стали жертвой подобных обстоятельств.

Абречество имело место и в Южной Осетии. Здесь конфликт в подавляющем большинстве был связан с антагонизмом по отношению к грузинским князьям. Южная Осетия, наверное, единственное место на всем Кавказе, где народ не позволил встать над собой людям из своей среды. Алдар – князь по-осетински – был персонажем сказок и легенд, но никак не реальностью юга Осетии. И тем более, вызывала неприятие политика грузинских князей, направленная на утверждение своего господства в делах и умах южных осетин.

Впрочем, имело место и сопротивление российской администрации, но лишь в тот момент, когда она становилась проводником господства тех же грузинских князьков. «Как известно, главная причина буйств, производимых осетинами, есть та, что грузинские князья стараются присвоить над ними свое право, которые, противясь сему, почитают и нас своими неприятелями», – писал генерал Стрекалов главнокомандующему российских войск на Кавказе И.Паскевичу.

Осенью 1850 года организаторы вооруженного сопротивления братья Томаевы – Махамат, Тасолтан, Ибака, Чобака обратились к наместнику на Кавказе князю Н.Воронцову с «Прошением», в котором объясняли причины своих действий. Томаевы указывали, что в свое время они, как и все осетины, покорились состоять «во всем в повиновении» только «одному русскому правительству». Между тем, жаловались они, «не знаем, с какого поводу дворяне Мачабеловы начали требовать от нас подати». Феодальные притязания грузинских дворян братья Томаевы приняли за оскорбление и заявляли: « мы никогда не решимся платить им подати, да и не за что, и нет таких правил».

Поводов для противостояния грузинские князьки сами давали более чем достаточно. Так, житель осетинского села Прис Теодор Таугазов в 1817 году жаловался в администрацию о том, что грузинский помещик Таймураз Мачабели захватил четверых его родственников, бывших у него в гостях и продал в рабство ахалцихским туркам. И хотя расследование подтвердило это и десяток других подобных злодеяний князей Мачабели, они никакой ответственности не понесли. Понятно, что вся эта безнаказанность, поощряемая российской администрацией, не могла продолжаться бесконечно.

В 1829 году грузинский помещик Нания Надирадзе и его сын Солем решили разыграть в кости с соседом помещиком Нико Ломидзе двух братьев-осетин. И это при том, что те не являлись их крепостными, а были захвачены слугами помещика в заложники.

Не надеясь на защиту властей, родители заложников обратились к своим родственникам, проживающим в Чеселтском ущелье. Народный суд оказался более скорым. Уже на следующий день группа жителей горного ущелья во главе с Акко Кабисовым прибыла в село Тигва, и освободила заложников, обреченных на продажу в Турцию. При этом сами помещики отец и сын Надирадзе и их сосед Нико Ломидзе были вывезены в Чесельское ущелье, избиты и заперты в свинарник.

Зачастую именно функции альтернативного правосудия и выполняли абреки. Так абрек Лексо Битаров в октябре 1914 года наведался в имение князья Мдивани и, собрав все деньги и имущество, которые ранее управляющий помещика Тер-Акопов отобрал у местных крестьян, раздал их прежним владельцам. При этом в числе последних были как осетины, так и грузины.

В официальной хронике первым абреком в Южной Осетии упоминается Нания Басиев из села Уанат, о преследовании которого сообщалось в 1802 году. Известны имена и других абреков Ноне Чибирова, Иосифа Хубулова, Хадо Ханикаева, Сандро Джиоева, Вардана Хетагурова и других. При этом со смертью одного абрека появлялся другой. Так после гибели Тате Джиоева, стало известно о действиях Илико Пухаева, его сменил Карум Хубиев, позже власти стали гоняться за Кужи Остаевым.

Для подавшегося в абреки важно было признание в народе, он мог заслужить это двумя средствами – личным мужеством и своей справедливой борьбой. Абреками становились люди с большим личным достоинством, которое не позволяло мириться с несправедливостью. И, конечно же, это были люди мужественные и отчаянные. Когда пристав Ахалгора (ныне пос.Ленингор - ред) объявил о награде за поимку абреков Сандро и Тате Джиоевых, то последние сами написали ему письмо: «Мы слыхали, что как будто мы вам очень нужны, преследуете нас и не можете встретить. Так если ты не баба какая-либо, то выходи к нам навстречу с тремя сотнями казаков или чапаров и тогда будет видно, кто какое имеет мужество».

Абрек Карум Хубиев, узнав о том, что помещик С.Татишвили объявил награду за его голову, сам заявился к нему. «Выходи Сандро, я к тебе пришел!» – кричал Карум, гарцуя на коне во дворе помещичьей усадьбы. Сам помещик и его челядь в этот момент убегали сломя голову через сады. Балода Кулумбегов угнал коня у полицейского начальника, в отместку за несправедливое преследование односельчан. Сидя на коне, он долго вызывал его своими криками, и лишь только когда урядник выбежал в подштанниках и с револьвером во двор, ускакал в ночь. Демонстрация личной удали была одним из характерных особенностей абречества

Стоит заметить, что в осетинском народе внимательно следили за поведением каждого абрека и если его действия и поступки были справедливыми и мужественными, то он находил поддержку в каждом доме. Горийский уездный начальник докладывал Тифлисскому губернатору о том, что местное население «всячески поддерживает и укрывает разбойников, и не хочет оказывать содействия властям в их поимке».

Он же указывал, что сельские старшины на призыв оказать ему содействие в поимке абреков, обозвали «его безмозглым дураком». Тем не менее, царская администрация применяла жестокие меры наказания за помощь и укрывательство абреков. Несмотря на это по причине родства, либо по законам гостеприимства, но любой абрек мог всегда получить от людей укрытие. Хотя такой поступок порой обходился очень дорого.

Так полковник (!) Петр Гайтов за укрывательство своего друга абрека Махамата Томаева был лишен всех чинов. А несколько семей ущелья Урс-Туалта были заключены в тюрьму за то, что давали кров известным абрекам Циппу Токаеву, Гайто Цабоеву, Тотрадзу Рубаеву из соседнего Кудского ущелья.

Вместе с тем, если абрек нарушал традиционное для его статуса поведение, направленное на защиту интересов людей и превращался в обыкновенного грабителя и насильника, то он подвергался бойкоту – хъоды. И тогда этот человек был обречен. И вмешательство гражданской администрации уже и не требовалось. Над ним свершался народный суд.

Роберт Кулумбегов. Юго-осетинская газета «Республика»

abrek.org