Л. А. Бадаева. "Тоска по дому бунтаря-одиночки"
18.-02.-2025, 18:31. Разместил: abrek
Научная статья "Тоска по дому как неотъемлемая часть психологического состояния человека в пограничных условиях"(на примере образа абрека Зелимхана)
Ярким примером романтизации бунтаря-одиночки, исходящей из взволнованного личного переживания, является полотно московского художника З. Аласханова «Тоска по дому» из цикла, посвященного знаменитому абреку Зелимхану Харачоевскому, столетие гибели которого отмечалось 27 сентября 2013 года. На нем изображен абрек Зелимхан, сидящий на фоне родного сельского пейзажа. Громадный горный массив, охватывающий все отдаленное пространство за спиной человека, окрашен в переливающиеся светло-синий и зеленый цвета. По мере того, как лес переходит в луга, краски становятся ярче. Широкое, обмелевшее русло реки, почти белое от выступившего песочного дна, круто изгибается и выгодно оттеняет фигуру абрека. Слева от Зелимхана высится родовая башня из горного известняка, а у подножья ее расположились дома сельчан. Винтовка, удерживаемая им в вертикальном состоянии, сливается с боковой стеной башни, подчеркивая ее характерный наклон.
Можно усмотреть в этом своеобразную метафору - дескать, монументальный памятник родового единства неразрывно связан с силой оружия. Учитывая бытующую в те времена межродовую вендетту, такой прием следует признать весьма уместным и сильным. Однако главным в картине является тоска горца по родным и друзьям, по знакомому ландшафту и домашнему уюту. Абрек представлен без папахи на голове. Согласно национальной традиции, чеченец может находиться на людях без головного убора лишь в исключительных случаях. Например, когда он хочет продемонстрировать свое желание отказаться от кровной мести.
С картины на нас глядит немолодой кавказский мужчина, лицо которого испещрено глубокими морщинами, под глазами припухлости. Всем своим видом он показывает зрителю свою усталость от тревожных и тяжелых будней. Даже густая борода и внушительные усы, покрытые сединой, не могут скрыть состояние его души, однако заметная решимость во взгляде не позволяет сомневаться, что он способен пройти данный путь.
Многочисленные рельефные складки на черкеске, словно продолжение морщин, и этот безудержный поток тонов и полутонов значительно усиливает эмоциональную выразительность произведения.
Как всегда, художник аккуратно прописывает все детали экипировки и боевого оружия, стебли и цветки полевых растений, нахально расположившиеся перед абреком. С той же тщательностью написаны огромные камни близ башни, изгородь вокруг нее, сельские домики и небольшая группка тополей у подножья горы.
Следует отметить, что помимо художественного и исторического интереса, серия картин московского художника З. Аласханова об абреке Зелимхане обладает, конечно, и этнографической привлекательностью.
Но особняком стоит, пожалуй, главная задача мастера - раскрытие глубокой духовной значимости жизни. В картине «Тоска по дому» это заметно, и потому Зелимхан Харачоевский в ней убеждает нас, что чувства не имеют возраста.
Итак, тоска по дому. Каждому человеку понятно это щемящее чувство, особенно тем, кому довелось хоть однажды не по своей воле находиться вдали от родного дома. Состояние тоски - прежде всего огромный психологический стресс для человека. Это испытание, которое не каждый может выдержать достойно и в полной мере. Психологи не устают повторять, что причина тоски часто скрывается за внешними обстоятельствами жизни, являясь их следствием. Тоска одиночества и тоска по человеку имеют объяснимые причины и связаны между собой. Человек - существо социальное, и одиночество влечет за собой естественное для многих чувство тоски. Если у человека есть звуковой вектор, утверждают психологи, но нет зрительного, эмоция тоски ему не знакома. Для него одиночество не является трагедией, его не накрывает ни страх, ни отчаяние, ни тоска. Он испытывает другого плана боль - глухую, душевную пустоту, безысходность, депрессию.
Не зря народная мудрость называла тоску синонимом «кручина». Действительно, это состояние «тоски-кручины» буквально выкручивает человека, не давая ему спокойно жить, любить и стремиться к поставленным целям. Тоска связана с переживанием отчаяния и глубокой неудовлетворенностью человека миром и своим местом в нем. Тоска возникает при осознании тягости тех обстоятельств, в которых мы живем, и понимании невозможности их изменить.
Вот такая и жизнь Зелимхана. Она шла на подъеме, у него были перспективы, но удары судьбы, предательство людей отобрали у него все, на что он надеялся. Удел абрека - горький удел. Это означает не только опасности, лишения, бесконечные погони и смерть. К ним абреки обычно готовятся и постепенно адаптируются. Тяжелее всего дается оторванность от родного дома, от привычного уклада, от родных, близких, дорогих и любимых. Нет-нет, да и тянет абрека назад в свой дом, и понимает он, что путь отрезан и никакого дома теперь у него нет. От того еще горше кажется жизнь, еще тоскливее и бессмысленнее тянутся дни, и тогда в голову лезут различные дерзкие планы и операции. Вы скажете - это ради наживы, абрекам нужны деньги. Может быть, но в первую очередь, - это попытка уйти от хандры, говоря сегодняшним языком, - от депрессии, ведь абреки - это живые люди, и притом люди молодые, полные сил. У них особенно и проявляется вот это чувство ущербности своего бытия, так как им хочется семьи, ласки. И тогда начинаются безумства, дерзкие набеги, налеты, захваты, а после охватывает пустота и отчаяние. Каждый по-своему переносит сложности социального конфликта, в котором они занимают ключевые позиции, и эти позиции бьют их жестоко, не оставляя выбора, не оставляя обратной дороги.
Тяжело было Зелимхану не только за себя, вернее, не столько за себя, как за семью. Он переживал за судьбу детей, за жену, которые из-за него терпят невыносимые страдания и лишения. Что с ними будет, когда не станет его, что будут делать, как дальше сложится их жизнь? Дети его подрастают, а что они видят? Ведь их, особенно мальчиков, нужно учить, им нужна отцовская забота. А чему может учить он? И куда может вести? Ведь он не знает иного пути, как путь убийства. Ему не хочется, чтобы сыновья его повторили этот путь. Что же делать им, как изменить ситуацию не для себя, а для детей? Такие тоскливые мысли и вопросы не раз бороздили в его голове, когда он оставался наедине собой, в редкие минуты затишья.
«В темном лесу, закутавшись в бурку, у костра сидит человек. Он молча смотрит на танцующие языки пламени. Мысли его далеко: ему видится пустой полуразрушенный дом с разбитыми стеклами и любимая, преданная ему женщина, оплакивающая свое одиночество и беды семьи» [5, с. 141]. В этих строках очень точно передал писатель настроение абрека.
Однако имелись у абреков и свои маленькие радости. Для Зелимхана радостью была возможность прийти к знакомым, пусть тайно, на вечеринку или свадьбу. В основном он не выдавал себя, старался быть незамеченным, но иной раз он открывался присутствующим на торжестве, любуясь произведенным эффектом. Это не было тщеславием Зелимхана, напротив, он всегда избегал позерства, не кичился своей славой, старался, чтобы подобные чувства не проникали в его сердце. Но то было проявлением молодецкой удали, он веселился, ему необычайно было приятно, что люди встречают его с уважением, восторженно смотрят на него. Такие моменты наполняли его одинокую, тоскующую душу теплом и радостью. Ему делалось легко, и переставали досаждать мрачные мысли о бессмысленности существования. Ему нравилось, что в глазах соплеменников и простых горцев он - защитник, а потому всегда оказывал помощь тем, кто в ней нуждался. Однако он нещадно наказывал и обманщиков, пытавшихся выдавать себя за него, грабя бедняков. Этим прославился Зелимхан, и слава его гремела по всему Кавказу.
Как-то некий бедный старик запряг своего единственного быка и поехал в лес за дровами. Навстречу старику вышел некий мужчина. Он назвал себя Зелимханом и потребовал отдать ему быка. Поверив, что перед ним Зелимхан, старик отдал быка, а сам понуро поплелся домой. Старику встретился еще один мужчина, который поздоровался с ним и пожелал ему доброго пути. Старик ответил на приветствие. После взаимных расспросов старик рассказал, что у него Зелимхан отобрал быка, чем принес ему большое несчастье. «Что?! - удивился мужчина - Как он себя назвал?
-Он назвал себя Зелимханом, - ответил тот.
-В какую сторону он ушел? - спросил мужчина
Старик указал, и мужчина погнал коня вслед за грабителем. Догнал его и избил так, что тот долго не мог подняться. Мужчина пригнал быка к старику и сказал ему:
-Зелимхан - это я. Иди своей дорогой и никого не бойся [4, с. 354].
И таких случаев народ знает очень много. Подобные истории вот уже которое десятилетие люди рассказывают, передавая из уст в уста, дополняя все новыми и новыми подробностями и тем самым сохраняя память об этом удивительном человеке. Народ никогда не забывал и героические песни о Зелимхане и продолжал слагать их даже в период депортации [1, с. 170].
А вот еще случай, который произошел на вечеринке с Зелимханом. В этой истории главная героиня Зарема, удрученная предательством своего парня, прибыла на местное торжество - синкерам, чтобы как-то развеять грусть. Но девушке тоскливо и одиноко - все не заживает ее сердечная рана. И вот... «Сквозь толпу шел в латаной бурке и такой же старой, лохматой чабанской папахе, надвинутой до самых бровей, странный незнакомец. Перед ним все расступались, боясь испачкаться. Поравнявшись с первыми рядами стоявших полукругом перед площадкой людей, он громко приветствовал гостей традиционным «салам алейкум» и тут же присел, не обращая ни на кого внимания и не дожидаясь ответа. Ему ответили вразнобой. Кто-то из вежливости даже привстал. И тут же о нем все забыли. Зарема стала наблюдать за незнакомцем. «Вот этот человек, как и я, никому здесь не нужен,
-думала она. Мы оба - лишние на этом празднике. Никто его не замечает и не обращает внимания только потому, что он беднее их. Если он выйдет в круг, я буду танцевать только с ним, - вдруг решила она неожиданно для себя. Девушки, боясь встретиться взглядом с нищим, старались не смотреть в его сторону. Одна Зарема ловила каждое движение незнакомца. И когда их глаза встретились, ее лицо слегка покрылось румянцем. В этих глазах было что-то завораживающее, это был взгляд мужчины, который знает цену жизни, цену любви и главное - цену себе. Она это ощущала всем сердцем.
Легким кивком мужчина пригласил Зарему на танец. Она вошла в круг, плавно скользя, словно не касаясь земли, и поплыла в танце. Незнакомец широко развел руки, затем резко вскинув их, высоко поднял бурку над головой - и бросил ее под ноги Зареме. На нем была серая черкеска из отличного сукна, кинжал в серебряных ножнах с серебряной рукояткой. Две кобуры были пристегнуты к тонкому ремешку на поясе, на что больше всего обратили внимание все мужчины, а гости невольно переглянулись. Незнакомец умел вести свою партнершу, не сковывая ее движений. Он то вдруг внезапно вставал на ее пути и заставлял кружиться на месте, то резко брал ее в кольцо, не касаясь даже платья, то молниеносно развернувшись и оставив партнершу, в одно мгновение оказывался на другой стороне площадки, демонстрируя виртуозные движения перед старейшинами. Этот своего рода знак внимания и уважения является неотъемлемой частью танцевального обряда, поэтому лица польщенных таким вниманием старцев, тут же расплылись в улыбке. Все в незнакомце выдавало хорошего танцора. Один из гостей, сидевший на почетном месте, демонстративно громко позвал следящего за порядком:
-Ахмед! Пусть этот человек покажет свое право на ношение оружия перед тем, как покинет нас.
В чей адрес была брошена реплика, поняли все. И все ждали реакции незнакомца. Он не заставил себя долго ждать: резким движением вытащил из кобуры пистолет, не сбиваясь с ритма, сделал несколько выстрелов под ноги зарвавшегося гостя, который от неожиданности подпрыгнул, как ошпаренный, чем вызвал хохот окружающих.
Незнакомец сверкнул глазами. Он почти вплотную встал перед блюстителем. Вытащил обойму. Демонстративно опустил пистолет, другой рукой поднял обойму на уровне лица блюстителя закона.
-Вот документ на ношение оружия, - холодный взгляд его не предвещал ничего хорошего - этот взгляд мог остудить любого, - но, если тебе этого мало, - продолжил он между тем, - Я абрек Зелимхан.
Последние слова гостя вызвали явное оживление среди присутствующих. Несколько человек, быстро растворившись в толпе, тут же спешно покинули помещение. Земля поплыла под ногами Заремы. Она едва удержалась на ногах. Зелимхан пошел к двери под гром кие восторги присутствующих, которые почтительно расступились, давая дорогу знаменитому абреку. Но вдруг Зелимхан замедлил шаг, еще раз обернулся, и обращаясь к Зареме, сказал:
-Да благословит тебя Аллах и да продлит Он твои годы.
Он ушел также внезапно, как и пришел» [4, с. 322 - 325].
Читать дальше: стр. 2
В другой истории, где Зелимхан также танцевал с приглянувшейся ему девушкой, другая развязка. В разгар танца Зелимхан, как в те времена было принято делать, выпустил из револьвера несколько пуль, одна из которых задела кончик подола нарядного платья девушки. Тогда Зелимхан достал из кармана пригоршню золотых рублей и отдал ей со словами: «Купи себе новое платье, а то тебя мама поругает». Кстати сказать, подобные рассказы о вечеринках, где присутствовал Зелимхан, встречаются довольно часто в литературе и в воспоминаниях современников абрека. И везде Зелимхан - желанный гость, к тому же щедрый, учтивый, умеющий красиво вести себя на подобных мероприятиях и достойно выходить из щекотливых ситуаций, если таковые случаются.Зелимхан был желанным гостем и в Ингушетии, где ему оказывали подлинное горское гостеприимство. Идрис Базоркин - выдающийся ингушский писатель - в своем романе «Из тьмы веков» очень подробно обыгрывает эту тему, и потому в романе глава, посвященная встрече ингушей Зелимхана и его семьи, является одной из самых удачных.
«Около года Зяламх и его семья мирно жили в ингушском селении на плоскости. Ингуш никогда не спрашивал у пришельца, кто он, откуда и куда держит путь. И если гостю его угрожала опасность, он готов был сам встретить ее, а если надо, умереть» [2, с. 398].
Зелимхан по природе своей был наделен способностями, которые, родись он в другой обстановке, могли бы сослужить ему немалую службу и принести успех в жизни. Он обладал блестящим талантом военного стратега. Жаль, что судьба так распорядилась и фактически отняла у него полноценную жизнь. А ведь у него есть семья - любимая жена, дети. Особо стоит отметить его жену - Бици. Они познакомились на вечеринке, когда обоим было по восемнадцать лет, и там же поняли, что созданы друг для друга. Бици была не только красивой, но и умной, сдержанной, выносливой, а главное - она понимала мужа, никогда не доставала его ненужными расспросами, никогда ни в чем не укоряла. Когда произошли события, связанные с похищением Зезаг, когда произошло первое убийство и страх за судьбу мужа, за их дальнейшее существование, а затем эти страхи подтвердились, Бици приняла ситуацию спокойно, как должно преданной жене. Вот как М. Мамакаев пишет о состоянии Бици в первое время:
«Она только что пришла от своих родителей, где ей пришлось выслушать много советов и упреков. Все, что говорили ей там, было правдой: да, ей тяжело, путь, на который встал Зелимхан, не сулит ничего хорошего, да. Он несет ей и семье только разорение и смерть. Ей нет еще и тридцати лет, а она уже выглядит старухой - поседела, на лбу и под глазами пролегли морщины. Она вконец извелась в этих мытарствах, больна, часто хватается за сердце, покашливает. Но ей некогда думать о своем сердце. В нем единственная цель - обеспечить, насколько возможно, покой и уют для Зелимхана. И она умудрялась добиваться этого своим невозмутимым спокойствием, способностью ни словом не обмолвиться о невосполнимых нуждах семьи. И, может быть, только эта сосредоточенная твердость Бици, ее неизменная вера в то, что ее муж еще вернется к мирной жизни, облегчали тягостное настроение Зелимхана [5, с. 114 - 115].
Мужество и стойкость, с которыми она восприняла смерть мужа, и последующие ее действия невозможно передать обычными словами. Ком в горле застревает, когда слушаешь младшую дочь Зелимхана - Энисат, об этих тяжелых для них траурных днях. Вот что она рассказывает:
-Мы находились в Грозном, на квартире. Мать болела, у неё была жестокая лихорадка. Болел желтухой и наш брат Умар-Али. Как-то я попросила мать дать мне денег, чтобы купить семечек.
-Конечно, дам, - кивнула моя мать и, вытащив из-под подушки деньги, протянула мне.
Я вышла на улицу и отправилась покупать эти самые семечки. Вдруг ко мне подошли
три чеченских мальчика и сказали:
-Вот ты сейчас играешь здесь, а твой отец мертвый лежит в Шалях.
Я возразила:
-Нет. Мой отец не лежит в Шалях. И вообще они его никогда не найдут.
Однако я забеспокоилась и, придя к матери, поведала ей о том, что мне сказали эти мальчики.
-Неправда все это - категорически произнесла мать - Ваш отец жив.
Но, к сожалению, страшная весть оказалась правдой. Вскоре пришел пристав, который приказал матери быстро собираться.
-Поедешь в Шали опознавать тело своего мужа, - пояснил он растерявшейся матери. Однако моя мать не была в состоянии ехать, ее лихорадило.
-Я не могу ехать - сказала она об этом прямо. - Мой сын и я больны.
Но пристав, решив, что мать хитрит, не поверил ей. Он вызвал врача, который подтвердил болезнь матери и моего брата Умар-Али. Доктор оказался человечным, он дал обоим лекарство и потребовал их не беспокоить.
В Шали отправились Зезаг, Магомед и Меди. А там уже собралось множество народа. Мертвое тело нашего отца лежало на площади, на земле. Зезаг узнала его по ногам, о чем и сказала властям. Тотчас все начали фотографироваться, а затем тело отца положили в яму, немного присыпав землей. Мы тем временем вернулись домой. Мать спросила:
-Что? Это правда?
Мы подтвердили:
-Да, все оказалось правдой. Наш отец лежит сейчас в яме.
И тогда мать воскликнула:
-Клянусь Аллахом, он не будет лежать там на радость врагам. А ну быстро, Зезаг, достань где-нибудь фаэтон. А я возьму Меди в качестве толмача и отправлюсь к полковнику.
И вот, несмотря на свое тяжелое состояние, мать поехала к полковнику. Однако тот не стал ее и слушать, сказав, что не имеет таких полномочий, и предложил матери ехать во Владикавказ за разрешением.
Делать было нечего. Мать с Меди отправились на вокзал, чтобы прямиком оттуда выехать во Владикавказ. Но и здесь их постигла неудача - тот, к которому они направились, оказался в командировке. На месте находился лишь его заместитель - генерал-майор Степанов, а также его жена, которая и вышла на зов.
Мать, едва стоявшая на ногах, от бившей ее лихорадки, сказала:
-Я знаю, вы не видели от него ничего хорошего, но теперь он мертв и никому не может угрожать. Прошу вас, выдайте нам его тело и позвольте похоронить по-человечески.
Жена генерала ответила, что мужа сейчас нет, она предложила им переночевать, а утром решить этот вопрос. Но Бици отказалась:
-Я не могу, - ответила ей моя мать, - так как сейчас больна. К тому же и дома у меня лежит больной сын. Я должна ехать обратно.
И она с Меди вернулась обратно в Грозный. Зато в Грозном ее уже ждал полковник, который дал ей, наконец, желанное разрешение. Это жена генерала постаралась, спасибо ей, видимо пожалела она мою мать.
А мать начала готовиться. Она взяла с собой одеяло, войлочное покрывало, подушку, купила мешок с хлебом и поехала в Шали. Там на базаре еще купила барана для жертвоприношения. На площади собралось много людей, каждый старался хоть чем-то помочь. Матери предложили кров, где она смогла бы провести похороны, но она отказалось проводить обряд под чужой крышей и заявила, что проведет его здесь, под открытым небом. Бици попросила мужчин, обмывавших тело Зелимхана, дать ей посмотреть на него в последний раз перед тем, как его предадут земле. Но люди видели, что она больна, с трудом передвигается, и это станет для нее смертельным потрясением, тем более, что лицо отца было изуродовано пулями. И они отказались.
-Ну, ничего, что теперь делать - просто ответила моя мать.
Отца похоронили на шалинском кладбище. Мать купила памятник - чурт, попросила установить его на могиле отца. Затем сварили того самого барана, накормили всех участников похорон. После того, как все религиозные обряды завершились, мы с матерью вернулись в Грозный, где нам был выделен угол. Мы жили в небольшой комнате. А по соседству расположились всадники Дагестанского конного полка. Неожиданно послышались звуки зурны, барабана, веселый смех и хлопки изрядно выпивших мужчин. Там шел настоящий ловзар - танцы. Мы не знали, что и думать. В этот момент к нам заглянул один из всадников и нагло заявил:
-Пусть дочь Зелимхана Меди с нами станцует.
Мать с побелевшим от гнева лицом, все же спокойно попыталась его урезонить:
-Моя дочь еще мала, чтобы танцевать.
Но пьяный мужчина не унимался, и тогда мать резко произнесла следующее:
-Я могу с вами танцевать! А ну, выходи, кто из вас хорошо танцует! Мужчина опешил, не ожидал такого от женщины, растерялся и поспешно вышел. Музыка смолкла, и они ушли
[3].
Думается, стоит сказать и об отце Зелимхана - Гушмазуко. Как мы ранее говорили, тот был заложником своих собственных представлений о чести. Для него была непостижимой и недопустимой сама мысль о том, что его и членов его семьи кто-то посмеет задеть, назвав трусом. И вот из-за этого он готов был пойти на убийства и прочие преступления, готов был пожертвовать и собой, и сыновьями, и всей своей мирной жизнью, лишь бы показать и доказать, что в его жилах течет кровь его славных героических предков. Этому он и учил своих сыновей, даже иной раз не считаясь с их мнением. Нельзя сказать, что Гушмазуко был кровожадным, или деспотом, или патологическим убийцей, не представлявшим своей жизни без жертв, - вовсе нет, он просто был воспитан в таких традициях, когда не так страшна смерть, как презрение общества. И дети не перечили ему, хотя порой, возможно, и не разделяли его взглядов. Вот слова самого Зелимхана: «Стараясь не возражать ему, я делаю немало такого, чего не следовало бы» [5, с. 115].
В этой последней фразе, которую писатель М. Мамакаев вложил в уста своего героя, фактически заложена формула нашего сегодняшнего бытия. Мы, сами того не подозревая, в течение жизни являемся чьими-то заложниками и позволяем манипулировать собой, позволяем втягивать себя в игры, правила которых не знаем, находясь в плену мнимых, а то и ложных представлений о долге, чести и своей ответственности перед чем-то. Именно такие манипуляторы, игравшие на чувствах, и притом самых благородных, раздули пожар войны, толкнув честных и чистых мальчишек на верную гибель. Прежде чем решаться на действия, кажущиеся на первый взгляд правильными, следует задуматься: а стоит ли все это тепла родного очага, слез матери, жены и детей? Задуматься и понять главное - нет дороже на земле своей родины и семьи. Ради них, ради их защиты, конечно, надо идти на все, но и ради них же стоит иной раз остановиться и тысячу раз подумать, прежде чем совершать опрометчивый поступок, ведь самое сильное чувство на земле - это чувство сожаления, чувство тоски по безвозвратно утраченному.
Абрек Зелимхан не искал для себя этого пути, он вынужден был принять его в силу роковых обстоятельств. И всегда сожалел, что нет дороги назад, домой.
Список литературы:
1. Багаев М.Х. Доблесть, мужество и честь абрека Зелимхана. (Книга З.Бибулатова «Рыцарь чести») //Вестник института развития образования. Вып. 15. - Грозный, 2016. - С.169-174.Базоркин И.М. Из тьмы веков. Издатель Базоркин Г.И. - М., 2019. - 576 с.
2. Вспоминают дочери абрека Зелимхана. - Грозный, 1992. ч.5
3. Гудаев Л.Р. Абрек Зелимхан. Факты и документы. - Грозный, 2017. - 893с.
4. Мамакаев М.А. Зелимхан. - Грозный,1971. - 274с.
Источник: Л.А. Бадаева, к.и.н., доцент кафедры «История древнего мира и средних веков» ФГБОУ ВО «Чеченский государственный университет»
Вернуться в начало
Вернуться назад