Бота Шамурзаев
11.-01.-2017, 06:28. Разместил: abrek
15 сентября 1819 года с рассветом по приказу небезызвестного покорителя Кавказа генерала от артиллерии Алексея Ермолова был окружен и разорен до тла аул Дады-Юрт. Предпочитая гибель позорному бегству погибли практически все жители села , в том числе женщины и дети. Среди нескольких пленников было два мальчика. Один шестилетний; другой, раненый, четырех лет, был подобран сердобольным русским солдатом из-под тела убитой матери. Вывезенные в Петербург, они стали знаменитыми людьми: блестящий российский офицер, талантливый наиб Шамиля, затем волей обстоятельств снова майор царской армии Бота Шамурзаев и академик российской живописи, чьи знаменитые произведения на академических выставках имели подпись «Захаров - чеченец из Дади-юрта».В событиях Кавказской войны, немалую роль сыграл один из этих мальчиков - офицер царской армии Бота Шамурзаев. Согласно легенде, Шамурзаев — один из возможных прототипов героя поэмы Лермонтова «Измаил-Бей». Бота был родом из аула Харачой (оттуда дед Боты, который с семьей переселился на Кумыкскую равнину, в аул Дады-Юрт), и одно время даже носил фамилию Хорочаев. Во время уничтожения аула он был взят в плен и детство провел в семье будущего участника небезызвестного восстания декабристов - подполковника барона Розена, брата генерала главноуправляющего на Кавказе. Позже, уже, будучи молодым человеком, Бота служил в конвое наместника Польского великого князя Константина Павловича. Ему прочили блестящую карьеру царского офицера («перед ним лежала широкая дорога к почестям и отличиям») и предложили креститься. Он отказался и попросил перевести его в Чечню, по которой «никогда не переставал тосковать». Царевич Константин, хорошо относившийся к Боте, удовлетворил его ходатайство, и офицер был переведен служить на Кавказ. Возвратившись на родину, он поступил на службу переводчиком к начальнику левого фланга.
Здесь, на Кавказе, не выдержав притеснений и издевательств генерала Пулло над мирными чеченцами, он перешел на сторону Шамиля, где, отличившись, был назначен наибом Мичика, а затем – и старшим наибом Большой Чечни. «С этих пор имя Баты начинает очень часто произноситься на Кумыкской плоскости, на Сунже, на Тереке и даже за Тереком». Однако, карьеру Боты Шамурзаева в имамате сгубили соперничество между наибами и их чрезмерное корыстолюбие; на него одна за другой шли жалобы местного населения. Его строгость вооружила против него большую часть подчиненных. Интриги недоброжелательных способствовали тому, что Бота впал в немилость у Шамиля лишился наибства. и был смещен. В конце 1851 г. он вместе со своим семейством вышел к царским войскам.
Российское командование, стремясь ослабить Шамиля и развалить высшее руководство имамата, доброжелательно принимало отошедших от него соратников. Более того, шамилевских наибов и кадиев привлекали на русскую службу, оставляя им прежние звания и полномочия. Царизм закреплял свой союз с верхушкой имамата, официально признав необходимость ее использования. В русле этой политики российского правительства и кавказского командования, совершенно естественно, что Бота Шамурзаев также был принят российской стороной весьма радушно. Барятинский по достоинству оценил его: Бота был опытным и храбрым воином, превосходно знавшим все уголки Чечни и способным оказать большую помощь российским войскам. Ему купили дом в крепости Грозной, выдали крупную сумму денег. Вскоре он был назначен и качкалыковским наибом. Бота вполне оправдал себя – он стал советником и «правой рукой» А.И. Барятинского, бесценным помощником в походах. Без него с 1852 г. не обходился ни один поход российских войск в Чечне вплоть до окончания Кавказской войны.
Продвижение российских войск по Большой Чечне в начале января 1852 г. во многом «обеспечивалось прежде всего умелыми действиями главного проводника и героя похода – Бота», который «направлял войска так искусно, что они обходили все встречавшиеся на пути препятствия». «Чрезвычайно важную роль в действиях князя Барятинского в эту эпоху, даже роль ближайшего советника и отчасти руководителя его деяний в неприятельской земле играл Бата…, - отмечал Н.А. Волконский. – Мы утверждаем вполне достоверно, что, по указаниям этого человека, знавшего Шамиля, чеченцев и всю большую Чечню, как свои пять пальцев, была предпринята и ведена князем Барятинским» январская экспедиция 1852 г.
.
Российские власти щедро вознаградили Боту за январскую экспедицию: по ходатайству Барятинского ему был возвращен чин поручика и назначена пенсия в 400 рублей в год. Офицерский чин был дан и его сыну, участвовавшему в походе. После этого похода Бота вышел на новый уровень сотрудничества с российским командованием и стал фактическим советником наместника Кавказа Воронцова по Чечне. Вместе с наместником он обсуждал вопросы обустройства чеченцев, их возвращения на равнинные земли и административного управления, о чем М.С. Воронцов сообщает А.И. Барятинскому в письме от 21 марта 1852 г. . Так что Бота участвовал не только в военных экспедициях, но и в созидательной деятельности, убеждал наместника предоставить чеченцам для поселения земли «в треугольнике между Герзель Аулом, Умахан Юртом и Амир Аджи Юртом, далее до Аксая».
Исследователь М.М. Блиев считает, что Бота Шамурзаев стал вторым (в Х1Х в.) после Бей-Булата Таймиева политическим деятелем общечеченского масштаба, стремившимся к «верховной власти надо всей Чечней». При этом он подчеркивает, что в случае с Ботой «поиски нравственности (в современном, «цивилизованном» представлении о ней) по меньшей мере малоплодотворны. Более важным для политика того времени было точное видение главных проблем народа, оказавшегося на сложном «изломе» своей истории, и путей решения этих проблем».
Российское командование решило поселять переселенцев из имамата на Кумыкской плоскости, между Тереком и Аксаем. Здесь в начале 50-х гг. Х1Х в.
были основаны три селения: Ойсунгур, Кадыр-Юрт и Исти-Су, объединенные в Качкалыковское наибство. Наибом его и был назначен Бота Шамурзаев. Около селения Исти-Су было построено и военное укрепление для защиты переселенцев. Поражению Шамиля способствовала и политика А.И. Барятинского в отношении "новой горской знати", выросшей в Имамате вопреки воле самого имама, который был не в состоянии остановить действие общих закономерностей развития общества .Наместник всегда был готов морально и материально содействовать идейно-политическому перерождению наибов имама, понимая, что они могут стать политической опорой, союзниками России. Когда позволяла политическая ситуация, и когда это отвечало интересам России, шамилевских наибов и кадиев привлекали на русскую службу, оставляя им прежние звания и полномочия. Как уже отмечалось выше, перешедшему на сторону России наибу Шамиля Боте Шамурзаеву был куплен дом в Грозной и выдана крупная сумма денег. Он стал советником Барятинского и проводником российских войск в Чечне. После окончания Русско-Кавказской войны Бота Шамурзаев (Шихмирзин Бота) получил за заслуги перед царём более 500 десятин (около 600 га) земли. Рассказывают, что в ходе военной операции в Дады-Юрте в плен попал еще один двухлетний малыш — Озебай Айбулат. Его взял на воспитание прапорщик Нижегородского драгунского полка. В Варшаве, где бывший прапорщик служил после Кавказа, мальчика крестили и нарекли по имени восприемника — великого князя Константина. Под этим именем Константин Михайлович Айбулат-Розен он и вошел в историю русской поэзии. Его романтической лирике были свойственны восточные мотивы. Его стихотворение «Смерть» часто перепечатывалось и даже приписывалось Лермонтову.
Три мальчика из Дади-Юрта - Айбулат-Розен, Петр Захаров и Бота Шамурзаев. Три имени и три судьбы. Вывезенные с Родины, все они стали знаменитыми людьми, но по-разному сложились их судьбы. Судьба Айбулата вообще малоизученна и, наверное, исследователям еще предстоит о нем многое узнать. Академик российской живописи Петр Захаров, чьи знаменитые произведения имели подпись «Захаров - чеченец из Дади-юрта» умер от чахотки в молодом возрасте на взлете славы в далеком Петербурге, с тоской о Родине и под чужим именем. С трех лет не слышавший родной речи, выросший в русской семье и воспитанный в лоне другой культуры, он упорно выводил всякий раз на законченном полотне: «Чеченец. Родина бывает только одна....» Третий - блестящий российский офицер и талантливый наиб Шамиля дожил до седин, и умер в почете и славе на родине под своим именем и в кругу своих соотечественников. Но как бы не складывались обстоятельства, куда бы не забрасывала их судьба, все они были чеченцами, и Родина у них была только одна….
Источник: ИА "Чеченинфо"
Вернуться назад