Ингушский абрек Сулумбек Горовожев

Некоторое время назад известному в республике краеведу Берснаку Газикову жителем ст. Орджоникидзевской Салманом Опиевым была рассказана история. связанная с арестом и казнью сулумбека Гороводжева (Гандалоева) из селения Сагопши. Своей дерзостью, отвагой он наводил ужас на представителей царской администрации.

И хотя его называли «правой рукой» Зелимхана Харочоевского, мужеством, благородством он не уступал ему. О Сулумбеке Салман Опиев слышал, будучи подростком, от человека, хорошо знавшем о его похождения, свидетеля казни народного мстителя.

Перед абреком в ультимативной форме были поставлены условия: он должен сдаться властям. В противном случае его односельчане — сагопшинцы подвергнутся репрессиям, будут высланы в Сибирь. Гороводжев (Гандалоев) не мог допустить страдания людей, ради которых и вышел на тропу мести. Он принимает ультиматум властей, но выдвигает и свое условие: казнить его будут через расстрел. Узнав о решении товарища сдаться, Зелимхан стал отговаривать Сулумбека. На это Гороводжев отреагировал с возмущением.

«Я не могу, — сказал он, чтобы по моей вине страдали безвинные люди, как это случилось с жителями Галашек и Мужичей, семьи которых из-за того, что укрывали тебя, были высланы в Иркутскую область. С какой совестью я буду жить после этого?»

Так и не смог Зелимхан отговорить Сулумбека. И он сдался властям, которые, проявив коварство, не выполнили своего обещание казнить абрека через расстрел. В августе 1911 года он прилюдно был повещен. По свидетельству очевидца казни, рассказавшего о трагическом конце народного мстителя Салману Опиеву, вел себя Гараводжев достойно. Он умудрился даже ударить ногой палача — аварца по национальности, отказавшего выполнить его последнюю волю: не надевать ему мешок на голову. На казни присутствовала и мать абрека. Сулумбек с чувством самообладания попросил у матери прощения и высказал просьбу без слез принять его смерть. Старая женщина мужественно исполнила эту последнюю просьбу сына.

Рассказ Салмана Опиева Берснаку Газикову уже и забылся. Но несколько месяцев назад, во время работы в одном из московских архивов он (какая удача!) наткнулся на статью в издававшейся в Баку газете «Кавказская копейка» от 25 августа 1911 года, которая поведала о казни Сулумбека Гараводжева. Мы не передаем рассказ С. Опиева в полном объеме. Но слышавший его Берснак Газиков признает, что в рассказе и в газетной заметке мною совпадений. По крайней мере, газета уважительно отнеслась к казненному абреку. Краевед Газиков, как и любой своей находке, был рад обнаруженной газетной заметке. А мы рады сопроводить предоставленный им материал снимком Сулумбека Гороводжева (Гандалоева) в тюремной одежде. Рады потому, что он уникален и о его существовании никто в Ингушетии не знал. «Ангушт» получил от автора находки право первой публикации снимка, впрочем, как и газетной заметки. Качество иллюстрации, конечно, очень низкое. Но, думаем, нас читатели поймут.

Р. S. Так случилось, когда готовился этот материал к печати, я поделился с главным врачом республиканской больницы Ахметом Могушковым о находке Берснака Газикова. И он рассказал еще одну историю, связанную с Сулумбеком Гараводжевым. В середине 70-х годов вместе с чеченским другом он оказался в гостях и у директора одной из сельских школ Гудермесского района, известного писателя Абузара Айдамирова. И тот ему поведал один из эпизодов дерзких похождений Зелимхана и Сулумбека, который, кстати, почему-то обошел вниманием автор книги о Зелимхане Магомет Мамакаев.

Однажды абреки совершили налет на Кизлярский банк. Отбиваясь от наседавших казаков, упаковали сумки с деньгами. Вдруг Зелимхан в самый напряженный момент потребовал посчитать деньги. Делалось это с одной целью: проверить Гороводжева. Сулумбек, естественно понял выходку Зелимхана, но и вида не подал, что это его тревожит. Более того, когда подсчет был произведен и была названа сумма денег. Зелимхан увидел товарища, сидящего невозмутимо, скрестив ноги на столе.

«Теперь пора и уходить. — сказал Зелимхан».

«Мне кажется, что здесь не хватает десяти рублей. Надо пересчитать. — ответил Гороводжев».

Зелимхан пожалел о том, такой шуткой решил разыграть Сулумбека. Напряжения боя накалялось с каждой минутой. Но перечить Гороводжеву он уже не мог... Вот из таких эпизодов и было соткано героическое абречество Сулумбека Гороводжева (Гандалоева).

А теперь сама заметка в «Кавказской копейке» (Баку, 1911 г., 25 августа).

«На днях, как уже сообщалось по телеграфу, по приговору кавказского военно-окружного суда во владикавказской тюрьме казнен один из главных сподвижников («правая рука») Зелимхана — абрек Саламбек Гараводжев. Со слов очевидцев казни, корреспондент «Биржевые ведомости» приводит некоторые характерные подробности ее.

При виде виселицы и вообще всей мрачной, зловещей обстановки, говорящей о неизбежной близости рокового конца, Гараводжев, как говорят очевидцы, сохранил редкое наружное спокойствие и самообладание, причем на его тонких губах все время играла какая-то загадочная, не то саркастическая, не то презрительная улыбка...

Он сел на корточки, по-восточному обычаю, и в последний раз затянулся любимым куревом из кальяна.

— Тебе, душа мой, не долго придется надо мной работать, — поднимаясь с земли, добродушно, почти дружески сказал Гараводжев своему палачу.

Потом он спокойно, не торопясь и вообще не обнаруживая ни малейшего волнения, сам взошел на роковой помост и, когда палач накинул на его шею петлю, сам же соскользнул с табурета...

Последним желанием этого зелимхановца было то, чтобы ему не связывали рук и не надевали на него мешка-савана.

— Даю вам честное слово абрека, что этим я не причиню никому никакого беспокойства, — уверял он начальство. Но ему, конечно, в этом отказали».

Мурат Озиев, газета "АнгушТ"