Шадиев Мурцал:"Больше всего я горец!"

 В книге Дзахо Гатуева «Зелимхан», ставшей ныне библиографической редкостью, есть такой эпизод.

Царская администрация отчаялась поймать неуловимого и бесстрашного абрека Зелимхана, и новый начальник Назрановского округа князь Андроников затеял поход двухтысячного войска в горную Ингушетию, где, по агентурным сведениям, Зелимхан находился вместе со своей семьей. Случилось так, что Андроникову удалось «пленить» жену и малолетних детей народного мстителя. Зелимхан в это время находился в Чечне и заторопился на выручку. Он пробрался в аул Эгикал, в котором находился штаб отряда, и сумел пригласить к себе ингушского офицера Шабадиева.
Вот как описывает состоявшийся между ними диалог Дзахо Гатуев.

«- Я - Зелимхан, решающий народные дела. Я - абрек Зелимхан, ты офицер Шабадиев. Я служу народу, ты служишь царю. Я - чеченец, Шабадиев, ты - ингуш, но мы оба мусульмане, горцы мы оба. Я хочу знать, кто ты больше: офицер ты больше или ингуш ты больше?
- Я - ингуш, Зелимхан. Я горец, Зелимхан. Горец больше всего, Зелимхан!
- Это хорошо, что горец больше всего, Шабадиев. Ты знаешь, что я не убиваю горцев.
- Знаю, Зелимхан. Знаю, что ты не убиваешь горцев. Ты сам не убиваешь горцев. Но из-за тебя убивают горцев другие. Ты много сделал зла горцам, Зелимхан!

- Я много зла сделал?
- Ты много зла сделал. Сколько из-за тебя Вербицкий сделал! Сколько горцев расстрелял он! Сколько горцев из-за тебя в Сибирь послали? Ты знаешь, что теперь они добиваются выселить нас всех. Из-за тебя, Зелимхан!
- Ты образованный человек, Шабадиев. Если бы ты образованный не был, ты офицером не был бы. Верно? Разве они только теперь хотят выселить нас? Разве, когда мы смирные, они не выселяли нас? Разве с тех пор, как они пришли, они не хотели сделать нас смирными только для того, чтобы быть хозяевами над нами? Ты образованный человек, Шабадиев, ты офицер, Шабадиев! Это очень хорошо. А твой отец кто был?
- Мой отец? Ингуш.
- Твоя жена тоже ингушка?
- Тоже ингушка.
- Твои дети тоже ингуши?
- Тоже ингуши.

- Что твой отец бы сказал, если бы увидел, что ты не по-ингушски делаешь? Что твои дети скажут, когда услышат, что ты не по-ингушски делал?
- Разве я не по-ингушски делаю, Зелимхан? Разве я не желаю счастья своему народу? Ты не знаешь, Зелимхан, что если бы меня при отряде не было, сколько зла еще Андроников сделал бы. Я в отряде как заложник своего народа.
- Конечно, это хорошо, что ты как заложник в отряде, но только для тебя хорошо это. Ты думаешь, что наши рады отряду. Было бы хуже для наших, если бы ты с нами был, Шабадиев? Было бы лучше для наших, если бы отряд совсем не пустили сюда.
- Было бы лучше, Зелимхан. Но что сделаешь? Россия - большой петух, мы - маленький петух.

- Э, Шабадиев, ты совсем свой народ забыл, ты не знаешь, что наши отцы говорили. «В лесу много кабанов», - пели они. Правильно это. «Но один волк разгоняет их», - пели они еще. Это тоже правильно. Ты поел черного хлеба, Шабадиев, - ты будешь плохой волк. Не мешай нам быть волками.
- Я не мешаю, Зелимхан, если бы я мешал, не я бы сейчас разговаривал с тобой.
- Если бы ты ингушом не был, я не говорил бы сегодня с тобой. Я не с офицером говорю. Я с Шабадиевым говорю. Я знаю, что теперь русских две тысячи в горах, а я один. Я все сделаю, чтобы не выпустить отсюда их.

- Что ты хочешь?
- Что я хочу? Если бы я мог донести две тысячи патронов. Я хочу донести две тысячи патронов.
- Не донести тебе, Зелимхан, две тысячи патронов.
- Значит, ты не ингуш, Шабадиев.
- Что ты хочешь?
- Я хочу донести две тысячи патронов. Мы впятером донесем две тысячи патронов.
- Как впятером?
- Я и четверо, которые в отряде. Мы впятером.

- Ты хочешь, чтобы эти четверо помогли тебе. Но как я могу это сделать, Зелимхан? Если четверо попадут к тебе, я пойду под суд. Ты знаешь, что сделает царский суд с ингушским офицером...
- Кто посмеет тебя под суд отдать?.. Кто посмеет тебя пальцем тронуть, если мы за тебя?
- Князь. Князь Андроников.
- Знаешь, Шабадиев, князь первый на Божий суд пойдет...»

Шабадиев оказался на высоте и сделал для Зелимхана все, о чем он просил. Сдержал свое слово и Зелимхан - князь Андроников первым пошел на Божий суд.
Зелимхан, как известно, лицо историческое, легендарное. А кто такой Шабадиев? И был ли такой человек в жизни, а не только в документальной повести Дзахо Гатуева?
Да, такой человек был в реальной жизни, только автор чуть изменил его фамилию.

Шабадиев - это Шадиев Мурцал Арсамакович. И на этот счет у нас есть документальное свидетельство.

В Центральном государственном архиве СССР в Москве в фонде Департамента полиции есть документ, датированный 1911 годом. Это копия неопубликованной телеграммы, присланной в столицу России по двум адресам: Министерству юстиции и Санкт-Петербургскому телеграфному агентству. Вот что в ней сообщается:

«Владикавказ, 31 декабря. Судебным следователем по важнейшим делам Владикавказа выяснено, что 20 сентября этого года князь Андроников, поручик Афанасьев и другие убиты не одним разбойником Зелимханом, а при участии капитана Шадиева, командира сотни милиции, и помощника начальника Назрановского округа Беймирзаева. Лица эти остаются на постах службы и, благодаря свободе и служебному влиянию, ищут подставных свидетелей и грозят лишением жизни их открывателю. Возможен их побег к Зелимхану. Прошу распоряжения о задержании виновных, тогда будет пойман и их сподвижник Зелимхан и обнаружатся сподвижники его из администрации. Дело принимает угрожающий характер, ибо на сторону Шадиева выступают видные администраторы, посему следователю нужны особые полномочия. Дело следует передать военному суду».

Рассказывает внук М.А. Шадиева Султан Шадиев, старший редактор Чеченско-Ингушского республиканского объединения «Книга»:

- Действительно, Мурцал Арсамакович в силу своего служебного положения вынужден был пойти с двухтысячным войском князя Андроникова в поход на Зелимхана. Но первоначально он сделал все возможное, чтобы отговорить князя от попытки поймать или убить Зелимхана. Тот, однако, остался непреклонным. Тогда дедушка сказал, что не может ручаться за жизнь Адроникова, и потребовал от него письменное свидетельство о том, что он, Шадиев, сделал все, чтобы отговорить его от экспедиции, и не несет никакой ответственности за возможные последствия ее.

Когда после неудачи экспедиция вернулась во Владикавказ и впоследствии, когда появились доносы (подобные вышеприведенному), это собственноручное свидетельство князя Андроникова спасло и карьеру, и жизнь моего дедушки.
М. А. Шадиев с уважением у своего народа прослужил до Октябрьской революции, успел стать полковником. Думается, у него были все личные основания, чтобы не пойти за большевиками и отстаивать с оружием в руках свою сытую и благополучную жизнь. Но, как истинный сын своего народа, он и здесь остался с ним.

А. Гадаборшев
(«Ингушское слово». 1991, август, № 9