К. Милаев. Судьба разведчика. ЖЗЛ
11.-01.-2017, 06:42. Разместил: abrek
КЮРИ МИЛАЕВ - начальник разведывательного отряда 6-ой гвардейской кавалерийской дивизии 2-го Белорусского фронта.1-го мая 45-го шли бои за деревню Гросс-Вальтерсдорф. Кюра одиночку пробрался в тыл врага и уничтожил расчёт. Захватил два станковых пулемёта. По приказанию командования после взятия деревни Менц, Милаев произвел разведку города Райнсберг. Ворвался в центр города с взводом разведки и четырьмя танками. И после подхода полка город был взят без потерь. Эта история об одном из бойцов Красной Армии, память о котором живёт в сердцах его родственников и на полках архивов, но практически не известна народу. О человеке, который первым перешёл через р.Эльба и встретился с союзными войсками.
Милаев Кюри Исакович родился 15 декабря 1912 года в с. Ножай-Юрт.
Его родители до и после Октябрьской революции занимались земледелием. В 1931-ом году он окончил Педагогический рабочий факультет в городе Владикавказ. В сентябре того же года Кюра добровольно вступил в Красную Армию: в 9-ю Крымскую Кавалерийскую дивизию. Данные о деятельности Милаева до 7 мая 45-го года до сих пор не передаются его родственникам. Есть лишь архивные бумаги, описывающие передвижения Кюры с 27 апреля по 3 мая. Что-то мы узнали из бумаг, переданных «милаевым», а что-то от сослуживцев разведчика…
Седьмого мая 45-го года Кюра стал начальником разведывательного отряда 6-ой гвардейской кавалерийской дивизии 2-го Белорусского фронта. В период с 27 апреля по 3 мая им был пройден путь в 250 километров (от реки Одер до р. Эльба). Обе реки протекают через ФРГ. Продвижение было тяжёлым, но стремительным. 1-го мая 45-го шли бои за деревню Гросс-Вальтерсдорф. Кюра в одиночку пробрался в тыл врага и уничтожил расчёт. Захватил два станковых пулемёта. По приказанию командования после взятия деревни Менц, Милаев произвел разведку города Райнсберг. Ворвался в центр города с взводом разведки и четырьмя танками. И после подхода полка город был взят без потерь.2-го мая, в лесу где-то в 4-ёх километрах к западу от деревни Вальтцы Кюра обнаружил два дальнобойных орудия и уничтожил расчёты. В том же лесу он захватил «языка», допросил его, установил направление движения вражеской мото-колонны. Один вышел ей навстречу и обстрелял из пулемёта.
Вот цитата из отчёта Гвардии подполковника Висаитова: «3-го мая 1945 года т. Милаев первый, выйдя на реку Эльбу, задержал лодку, на которой были 20 человек немецких офицеров, не дав им возможность переправиться на ту сторону… …По своим знаниям гвардии капитан т. Милаев К. И. вполне достоин присвоения военного звания на майора». Перехват данной лодки был очень важен и для советской, и для союзной стороны. По рассказам родственника Милаева в той лодке были офицеры знаменитой немецкой дивизии СС «Мёртвая Голова». Здесь было своего рода соревнование: «кто первый догонит». Но Кюра оказался быстрее дружеских войск. На том берегу гвардии капитана встретили американцы.
В дальнейшем он участвовал в знаменитой встрече с Эйзенхауэром, где присутствовали Жуков и подполковник Висаитов (как командующий советским полком, который первым подошёл к западным войскам). Вот отрывок из цитаты развед-донесения Милаева: «За период наступления прошли 250 километров, нанесён противнику следующий урон: убито солдат и офицеров 960 человек, взято в плен 5430 солдат и офицеров…»…
Кюра был представлен званию Героя Советского Союза, однако не получил его: Сталин провел ручкой по пятой графе личного дела Кюри – «национальность» (чеченец). В 46-ом году гвардии капитан отправился в Казахстан: вслед за выселенным народом.
В Средней Азии ранения, полученные Кюрой, стали напоминать о себе: началась двусторонняя пневмония. Только-только появившийся пенициллин на тот момент был единственным лекарством в СССР. Родственники Милаева поспешно собрали деньги и отправили кого-то в Москву за препаратом. Однако было уже поздно: болезнь прогрессировала.
Кюри похоронили в Казахстане. Родственники Милаева рассказали мне и о двух ветеранах, которые встречались с Кюрой во время войны. Мы решили расспросить их о нём и заодно рассказать 1-2 случая из их военной жизни… 1. Булуев Темирсолт - ветеран, житель селения Саясан, встречался с Кюрой на станции Карпатная недалеко от Армавира. «Милаев,- рассказывал Темирсолт,- был капитаном. Начальство очень считалось с ним.
Приходя к нам, Кюра вытаскивал из своей полевой сумки печение и угощал нас. А ведь это было лакомство. Милаев был разведчиком, а я связистом. Пока мы были на станции, это около месяца, он обучал нас как пользоваться оборудованием и прокладывать кабель. Немцы часто занимали высотные места, а потому легко просматривались. Мы передавали точные координаты: прицел и пр. Собственно этому Кюра и учил солдат.
Позже нас отправили к Азову: больше я его не видел. В Ростове были немцы и мы заняли оборону на побережье. Я был в артбригаде на станции Чертков. Так прошла зима. Здесь было два взвода: связистов и разведчиков. Я был связистом.
Дома наши бывали большие и маленькие, но все обитые железом. В малых было много нар. Спали мы по очереди. И вот в двенадцать часов сменил солдата и лёг у окна.
Оказалось, что в одном из домов была заложена мина. Причём мина эта взрывалась в заданный момент. Где-то в четыре часа раздался взрыв. И взрыв – это слабо сказано. Меня вместе с окном, у которого я лежат, отбросило на другую сторону комнаты. Я в жизни не видел взрыва такой силы. Посёлок был большой: ни у одного дома не осталась крыша – всё снесло: устояли только кирпичные трубы.
Сразу подняли тревогу – нас там три-четыре полка было. Очень скоро пришла бумага от Сталина: после обеда чтоб с боеприпасом эшелоном отправлялись на фронт!Оказалось, что к моменту взрыва на станцию прибыл пассажирский поезд, в котором в основном были женщины.Кровь, дамские сумки, части человеческих тел, разный мусор – это был настоящий хаос. Там месяц работы для бульдозера был: но сталинские законы были жестоки – к обеду станцию расчистили. На фронте меня ранили: я лежал в полевом госпитале. Реабилитировавшись, я попал в 177 стрелковую бригаду, а с 14 июня 44-го стал пулемётчиком..
Бывали моменты, когда война на время останавливалась. Немцы как-то заняли позиции на высоком холме и очень хорошо просматривались. А с нами был командир бригады Власов (полковник). Опасней него наверно человека не было. Он, связался с командованием дивизии, попросил разрешения обстрелять вражеские позиции. А комдив отказал. Тогда Власов попросил добро на 10-ти снарядный удар – и ему разрешили. Раздались залпы орудий и неподвижный холм словно ожил – немцы зашевелились: надо было добить их. И комбригу снова дали добро.
И началось наступление: 10 самолётов бомбили и обстреливали врага, далее последовали танки, а за ними пехота. В общем, погнали мы их далеко. Я дошёл до Кривого Рога. Мы не знали, что чеченцев выселили: писали домой, но ответа никогда не получали»…
2. Далее я отправился ко второму ветерану - сапожнику по имени Дондж, проживающему в Гудермесе: поехал в город и встретился с ним.
Расположившись в мастерской, мы начали беседовать. Я взглянул на старика: он сидел на стуле, спокойно поглядывая то в сторону, то на меня. И, когда я задал вопрос: «Какая ваша фамилия?» - спина его вдруг выпрямилась, от него повеяло молодостью, и он чётким поставленным голосом ответил: «Мусаев».
Я переспросил: «Мусаев Дондж?»
- Мусаев Умухожи Мусаевич,- ответил ветеран. И, назвав свои инициалы, стал отвечать на мои вопросы.
Умухожи сообщил много интересного…
«С Кюрой я встречался в январе 43-его года в станице Кавказ. К сожалению, о нём я немного знал: меня отправили в артбригаду.
Я отправился на фронт, когда немец подошёл к Грозному. Был наводчиком в артиллерии. Помню как мы стояли под Харьковым: немцы не сдавали его четыре месяца. Там приходилось заранее вытаскивать снаряды из ящиков, чтобы держать их в готовности. В тот день вражеская разведка сообщила своим о предстоящем артобстреле. Это был почти приговор. Восемь сотен самолётов начали бомбёжку наших позиций.
В начале, когда показалось несколько самолётов, заработали две зенитки. Но, увидев остальные, батарея немедленно прекратила огонь, чтобы не дать себя обнаружить. Стрельба остановилась, а смысл? Им-то шум для обнаружения не нужен был: полтора километра высота. И тут началась бомбёжка. И всё бы нечего, если бы ещё и наши снаряды не стали взрываться: гул был грандиозный. Покоя не было ни на секунду...самолёты ушли. Но, слава Богу, подошёл наш резерв, привезли две «Катюши»: из них обстреляли город. И,- как выразился Умухожи,- город словно откатился назад вместе с «фашистским содержимым».
Так мы взяли Харьков.
На очереди был Днепропетровск. Здесь проблема была в форсировании Днепра. А Кривой Рог мы брали одновременно с выселением чеченцев, как оказалось. Так я и шёл в составе 3-его Украинского фронта, освобождая по дороге Одессу, Николаевское, Кишинёв: до самой Румынии, а там нас начали освобождать от армии – мы были врагами народа. Мне предлагали остаться, переписав национальность на татарина, но я сказал, что я чеченец.
Ещё до прибытия в Румынию наших много погибло: чеченцев целенаправленно ставили в самых смертельных участках, чтоб помирали: «Вперёд,- с диким сарказмом в голосе произнёс Умухожи,- за Родину..». В Тихорецке многих так подставили…»
И всё по одной и той же причине: пятая графа – «национальность».
Милаев Кюри Исакович – личность, сыгравшая значительную роль в истории самого могущественного государства своего времени – СССР. Его имя, как мне кажется, должно было быть известным даже школьникам, а подвиги этого человека – описываться в учебниках. У чеченского народа много героев советского периода: и большинство из них - непризнанные. В свете последних событий и тенденций (унизительные для чеченцев статьи Большой инциклопедии Терра, статьи Пыхалова и т.д.), развивающихся в различных российских СМИ, очень актуально вновь поднять вопрос об «обновлении» списка людей, внесших огромный вклад в дело Великой победы. Надеюсь, что динамичное развитие некоторых промышленных и непромышленных сфер ЧР положительно отразится и в этом направлении.
Тесаев Амин
Источник: ИА "Чеченинфо"
Вернуться назад