Вызов судьбе. Абрек Зелимхан и Ингушетия

 2 июня 1906 года депутат горских народов в Государственной Думе Таштемир Эльдерханов выступает с разоблачением преступной политики царизма в Терской области. 7 июня 1907 года публикуется приказ наместника Кавказа Воронцова-Дашкова о введении чрезвычайного положения в крае, а 15 июня Терская область объявляется на военном положении.

В том же 1907 году производятся массовые аресты участников крестьянских выступлений в Чечне и Ингушетии. Такова была политическая обстановка в нашем крае в самом начале XX столетия.
Именно в эти годы набирает силу абреческое движение в горах Кавказа. В 1908 году был отстранен от должности генерал-губернатор Терской области Колюбакин и вместо него назначен генерал-лейтенант Михеев. 17 июня 1909 года издается указ наместника о введении в Терской области «состояния усиленной охраны». 7 марта 1909 года приказом Михеева по Терской области формируется временный «охотничий отряд» во главе с войсковым старейшиной Вербицким, задачей которому ставилось «возможно спешное искоренение краж, грабежей и разбоев в пределах Хасав-Юртовского, Веденского, Грозненского и Назрановского округов, совершаемых здесь в сопредельных районах отдельными порочными лицами из туземцев».

Главной же задачей отряда была поимка абрека Зелимхана и его соратников. Отряд был создан из различного отребья, и командир отряда Вербицкий, выписанный из Кубани, был авантюрист по натуре, позер и трус. Отряд не столько занимался поимкой абреков, сколько убийствами и грабежами мирного населения. Помню, в детстве мать пела сложенную в те недоброй памяти времена песню, которая начиналась со слов: «Сгори в огне, Вербицкий...». Много горя и бед принес отряд Вербицкого Чечне и Ингушетии. Уничтоженные села, сотни расстрелянных без суда и следствия, тысячи высланных в Сибирь. В апреле 1909 года, чтобы захватить семью Зелимхана, помощник наказного атамана Терской области князь Орбелиани направляет в ингушские горы на Ассу сотню казаков, роту пехоты и девять офицеров. Вербицкий отказался возглавить экспедицию, сославшись на болезнь. По дороге к месту предполагаемого нахождения семьи Зелимхана (две женщины и пятеро детей) попался хутор Цорх. Капитан, возглавлявший отряд, решил сделать здесь обыск, так как в Цорхе проживал постоянный укрыватель Зелимхана Габис. Когда отряд поскакал к хутору, из одной сакли раздались выстрелы. Отряд со всех сторон обстрелял саклю, и, когда выстрелы оттуда прекратились, боясь входить сами, послали туда старика-ингуша, который вышел и сообщил, что все в доме убиты. Даже после этого сообщения бравые вояки послали в расстрелянный дом, чтобы вынести оружие, обезумевшую от горя и страха женщину.

Когда по окончании дела отряд стал уходить, то в версте от Цорха попал под обстрелы. Оказалось, что единственный оставшийся в живых сын Габиса Гатагажева устроил засаду, призвав на помощь жителей хутора Сарали-Опиева. Попав в засаду, отряд заметался, не думая о сопротивлении. Карателей парализовал страх. Храбрые против беззащитного населения, тут они пытались спасти свою жизнь, в том числе и сам капитан Дудников. Вместо того чтобы идти на поимку семьи Зелимхана, отряд стал спешно уходить через ущелье, где был расстрелян разъезд первой сотни Кизляро-Гребенского полка. Отряд своей цели - поимки семьи Зелимхана - не достиг, однако многие чины отряда «за успешное дело в Цорхе» были награждены. Наместник Кавказа Воронцов-Дашков, которому подчинялась Терская область и резиденция которого находилась в Тифлисе, пытался показать себя либеральным деятелем, разрабатывал проекты земского и иного самоуправления на Кавказе, в то же время твердо и властно предписал «жителей Цорха и Сарали-Опиева хутора расселить по местам приписки и сверх того самые постройки Цорха уничтожить».

В мае 1908 года атаман Вербицкий с большим усердием выполнил предписание наместника. Жители Сарали-Опиева хутора частью были выселены на Фортангу в ЦIече Ахке, частью - в село Мужичи. Так кто же такие были жители Сарали-Опиева хутора, пришедшие в трудную минуту на помощь жителям Цорха? Прежде всего это были люди из рода ЦIечой.

Одного из достойнейших мужчин Ингушетии, бывшего сподвижника имама Шамиля из рода Цечоевых звали Саръал сын Опы (Уопы). По его имени назывался хутор. И ныне большинство его потомков, проживающих в с. Алкун и ст. Орджоникидзевской, пишут фамилию Опиевы.
Кто же из Цечоевых-Опиевых пришел на помощь жителям Цорха? С таким вопросом я обратился к Опиеву Салману Ахмедовичу, большому знатоку прошлого ингушей, уникально знающему ингушские обычаи и традиции.
В числе тех, кто пришел на помощь жителям Цорха, были Опиев Магомед Саралиевич - дед моего информатора, Опиев Хадис Саралиевич - его дядя, Цечоев Зубеир и Габарте (Паьбарте) Мейлиевичи, Цечоевы Висангирей, Мочко, Муса Асангиреевичи, Дашлакиевы (Цечоевы) Сардал и Магомед Дашлакиевичи, племянники Цечоевых - сыновья Тимурзиева Эльберда.

А теперь мне хотелось бы, отступив от фактической стороны дела, рассмотреть моральный аспект этого вопроса. Горстка жителей Опи-Саралиева хутора выступает на помощь своим гибнущим соплеменникам против целого отряда и обращает его в бегство.
Конечно, каждый из них знал, что они обрекают на гибель себя, на уничтожение свой хутор. И только счастливое стечение обстоятельств и трусость царских вояк помогли им в бою. То, что сделали жители Опи-Саралиева хутора, было сознательное самопожертвование настоящих мужчин во имя долга чести.

Наши предки говорили: «Если думать о последствиях - никогда не выполнить долг мужчины». Вот эта национальная черта - выполнить долг чести, приходить на помощь друг другу, не думая о последствиях, не раз в нашей тяжкой истории помогла выстоять, выжить. И поэтому такие достойные поступки наших предков должны становиться достоянием наших потомков.

И наконец, после нашумевшего на всю Россию ограбления Зелимханом и его сподвижниками Кизлярского банка войсковой старшина Вербицкий, который к этому времени атаманствовал над Кизлярским отделом, был предан начальством суду.
Эпоха Вербицкого оставила в памяти народа неизгладимый след. Следствием карательной деятельности царских властей было то, что все большее число людей пополняло ряды абреческого движения. И мрачные дни похода полковника Вербицкого ознаменовались рядом дерзких абреческих налетов на Владикавказ: на мельницу Проханова, на купца Резакова, на склад Кролика, на магазин Симонова и т.д.

8 января 1910 года абреками во главе с Зелимханом была ограблена касса железнодорожного вокзала в г. Грозном, из которой было взято 18 тысяч рублей. К этому времени прошло более двух лет, как в депозитивах начальника Терской области лежали невостребованные 8000 рублей, собранные с населения Веденского округа и предназначенные в награду за поимку или уничтожение Зелимхана Гушмазукаева.

Значит, было нечто такое, что стоило больше любых денег, больше собственного имущества и самой жизни и не позволяло продать или убить Зелимхана и его соратников.
После предания полковника Вербицкого суду за то, что не сумел поймать или уничтожить Зелимхана в Кизляре, новым начальником Назрановского округа бил назначен князь Андроников, грузин по национальности, гвардейский офицер, переведенный на Кавказ за какую-то провинность, человек большого личного мужества.

По плану, разработанному князем Андрониковым и одобренному начальником области Михеевым и наместником Кавказа Воронцовым-Дашковым, началась новая подготовка к походу против Зелимхана и его семьи в горную Ингушетию. Поход приурочили к осени, когда начнет опадать листва с деревьев.
25 сентября 1910 года началось общее наступление. Из Владикавказа через хребет Шанчож наступала рота Апшеронского полка, через Ассинское ущелье - сотня Дагестанского конного полка и сотня Кизляро-Гребенского полка, сотня милиции и пулеметная рота из Грозного и Ведено, через реку Фортангу - две роты ширванцев и самурцев, из Тифлиса через Тионетский уезд был двинут батальон гренадеров и из Телава - эскадрон драгун. Апшеронцам придали взвод саперов, чтобы взрывать ингушские башни, непокорные аулы и мосты, по которым мог бы уйти Зелимхан.

Узнав, что против двух женщин готовится поход двух тысяч царских войск, Зелимхан срочно из Чечни продвигается в горную Ингушетию. Но так как все дороги и тропинки были заняты солдатами, он не мог пройти к семье. А семья к тому времени была захвачена в плен. Зелимхан пробирается в Эшкал, где находился штаб отряда, и тайно вызывает к себе ингушского офицера, бывшего при отряде.
Дзахо Гатуев в книге «Зелимхан» пишет, что фамилия этого офицера была Шабадиев.

Зелимхан просит освободить своих четырех товарищей-ингушей, находящихся при отряде. Шабадиев отвечает, что если он поможет арестованным бежать, то царский суд его, ингушского офицера, расстреляет.
И все-таки, несмотря на смертельную угрозу для себя, Шабадиев (а правильно Шадиев Мурцъал Арсамакович) помогает четырем абрекам-ингушам бежать к Зелимхану. Поступок Шадиева неординарный. Он говорит о большом личном мужестве, патриотизме и готовности этого человека жертвовать собой во имя долга чести, во имя защиты своего обездоленного народа. Он действительно являлся в отряде Андроникова заложником своего народа. И потомки Шадиева Мурцала Арсамаковича могут им гордиться.

Итак, вместе с бежавшими к нему четырьмя абреками, четырнадцатилетним братом Бисултаном и Эльбертом (фамилию установить не удалось. - С. X.) в отряде Зелимхана стало семь человек. Семь - против двух тысяч! Да к тому же у бежавших абреков были только дробовики. У четвертого моста через Ассу по обоим берегам реки на скалах абреки устроили засаду. Как только конь Андроникова ступил передними копытами на мост, один из бежавшей четверки абреков Азмат Цароев убил князя Андроникова, предварительно выпросив это право себе. Зелимхан тяжело ранил командира дагестанцев Данагуева. После первых выстрелов смешались казаки, солдаты остановились. Тогда, подавая личный пример, вперед ринулся поручик Афанасьев, тот самый Афанасьев, под командованием которого незадолго перед боем группа саперов взорвала башенные постройки и дома в Кекке и Нелхе за укрывательство Зелимхана. Убил Зелимхан и поручика Афанасьева. По просьбе полковника Курдиева, ингуша по национальности, из ближайших аулов пригласили стариков-хаджи, чтобы просить абреков не стрелять больше. Многие дагестанцы и казаки были убиты, ранены. Уговорили старики Зелимхана не стрелять. Да и патронов у него оставалось мало. Не мог Зелимхан донести две тысячи патронов, чтобы убить две тысячи карателей.
Узнав о случившемся, начальник Терской области генерал Михеев пришел в ярость. Он собрал всех ингушских старшин и дал им две недели сроку, чтобы выселиться с арендованных казачьих земель, уплатить все недоимки и поймать Зелимхана. Кроме того, селу Сагопши было предъявлено требование выдать легендарного абрека Сулумбека Горовожева, в противном случае будет уничтожено село.

Но не могли ингуши поймать и выдать Зелимхана, как не могли выдать и Сулумбека. Это было выше их сил. Закон гостеприимства был свят. Да и доносчики, предатели пользовались в народе самым большим презрением.
В определенные времена горское гостеприимство приобретало широкий политический смысл.
«Гонимые царской администрацией угнетенные люди находили приют и гостеприимство в горах у сочувствующих им горцев. По понятиям горцев, гость - лицо священное для них, - писал Н. Ф. Грабовский. - Обязанности гостеприимства распространялись на любого мирно вошедшего во двор дома или вступившего на землю, принадлежащую хозяину».

И наконец, обездоленные люди видели в абреках своих заступников от произвола царских властей, народных мстителей. Люди шли на виселицу, на каторгу, но не выдавали абреков.
В этом отношении очень характерен эпизод, происшедший в селе Алкун в самом начале похода князя Андроникова для поимки семьи Зелимхана.
Князь Андроников прибыл в Алкун вместе с сотней Дагестанского конного и сотней Кизляро-Гребенского полка, сотней милиции и пулеметной ротой. Они остановились на берегу Ассы в большом двухгектарном саду жителя этого села Опиева Магомеда Саралиевича. Враг или друг, но гость есть гость. Хозяин зарезал несколько голов скота, овец и всем участникам похода поставил угощение. Посмотреть на прибывшие для поимки Зелимхана войска собрались жители села. Князь Андроников был человек большого личного мужества, а вайнахи уважали мужество даже у врага. Увидев выставленное угощение, он закрутил длинные усы и сказал: «Если это угощение выставлено за счет собравшихся здесь этих бедных людей, я к еде не притронусь». Ответил Магомед Хадисович: «Все, что вы видите здесь, заработано честным трудом вот этими руками. И я считал бы ниже своего мужского достоинства угощать гостей за счет других».

Когда гости покушали, князь Андроников произнес примерно такую речь: «Ингуши! Попробуйте пойти и попросить у чеченцев генерала Орца Чермоева. Они, конечно, вам его не отдадут. Но почему они вам отдали Зелимхана, а не оставили его себе? Сколько несчастья принес он вашему народу! Я не требую от вас ни убить, ни выдать Зелимхана. Я ненавижу предателей. Но я человек военный и вынужден выполнять любые приказы своего начальства. Поэтому я прошу вас сказать Зелимхану, чтобы он ушел к себе в Чечню. Если вы этого не сделаете, я буду вынужден принять к вам самые суровые меры».
Но не понимал князь Андроников, что эти люди генетически устроены по-другому, что не могут они нарушить святой закон гостеприимства.

Как я писал в вышеупомянутой статье «Сулумбек Горовожев - герой из легенды», во имя спасения своего народа, своего села легендарный абрек сдался властям с непременным условием, что его не повесят, а расстреляют. Но не сдержал слово генерал Михеев, повесили палачи бесстрашного волка Сулумбека Сагопшинского (кстати, наша слепая вера в данное мужчиной, а тем более начальником слово не раз оказывала нам в истории плохую услугу. - С.X.).
За укрывательство Зелимхана все новые и новые люди шли на каторгу, в поселение. Видимо, именно в эти годы на каторге родилась трагически безысходная песня. Хочу привести здесь ее часть:

В далекой вражеской стране,
Где мать не оплачет смерть твою,
В проклятой синей Сибири,
Где сестра не будет по тебе причитать,
Разве, как мать, не оплачет тебя
Волк голодный?
Разве, как сестра, не будет причитать по тебе
Ворон черный?
(Построчный перевод).

Многие сосланные на каторгу горцы бежали оттуда и пополняли ряды абреческого движения. При генерале Михееве (с подачи моздокского казака начальника Веденского округа полковника Гулаева) всех заподозренных в связях с абреками стали выселять вместе с семьями.
Практиковалось уничтожение полностью всего села или поголовная высылка в Сибирь.

Как я писал выше, в 1909 году за укрывательство Зелимхана были уничтожены ингушские аулы Цорх, Кек и Нелх.
В связи с этим 58 членов Государственной Думы направляют запрос наместнику Кавказа о репрессиях против ингушского населения, оставшийся без ответа.
В декабре 1910 года по ходатайству городского головы г. Владикавказа осетина Г. Баева власти выносят решение, запрещающее сдавать в аренду ингушам городские земли. Более того, Баев неоднократно ходатайствовал перед наместником о поголовной высылке ингушей в Сибирь, мотивируя это тем, что чуть ли не все беды Кавказа проистекают именно от них.

Многие годы ингуши укрывали Зелимхана и его семью, давали им кров и пищу, подвергая себя смертельной опасности. В 1911 году за укрывательство Зелимхана все члены рода (тейпа) Кокурхоевых-Килиматовых, а также члены рода Нелхоевых из горных сел Кек, Нелх, Цорх (в свое время взорванных царскими карателями), Галашки, Даттых и других были отправлены в высылку в Иркутскую губернию. Пусть простит меня читатель, но я не могу не назвать многих из них. Это были братья Килиматовы Оси и Сали - сыновья Гатагажа, братья Килиматовы Яхья, Хос-бот, Мурцхъал, Орцхо - сыновья Батала, братья Килиматовы Желберд, Мочи, сыновья Жончора, сыновья Желберда Асхаб, Хусен, Якуб, Ахмед, братья Килиматовы Чолдар, Сулейман, Солсбик - сыновья Боарона, братья Килиматовы Аддал, Усман, Бисолт - сыновья Чади, Килиматов Довт Далакович с сыновьями Магомедом и Махьмой и другие.

Из рода Нелхоевых в ссылке были Нелхоев Довт Долакович, его братья Солсбик и Мажирг, сын Довта Али и другие. Из рода Мархиевых в ссылке были сыновья Мархиевы Оси Хьовдий, Инаркъа, Бейсхар, Андаркъа, Заам, сыновья Мархиева Инаркъа Алихан и Лом-Али и другие. Вместе с мужчинами были в ссылке и все члены их семей. Конечно, я перечислил далеко не всех пострадавших за абрека Зелимхана. Много я слышал в детстве рассказов об их ссылке от моей матери - племянницы Кокурхоевых, от ее дяди, тоже побывавшего в ссылке, Килиматова Ахмеда Осиевича, бывшего абрека, сподвижника Зелимхана, не раз участвовавшего в его дерзких набегах. Помню, как я был удивлен, когда Ахмед Осиевич говорил, что там (в ссылке) «солнце выходило из середины моря». Много позже я узнал, что речь шла об озере Байкал.

В ноябре 1911 года были репрессированы и высланы из Чечни и Ингушетии представители высшего духовенства Сугаип Гайсумов, Бамат-Гирей Митаев, Абдул-Азиз Шаптукаев (Докка), Батал-Хаджи Белхароев, Кана-Хаджи Чимирза, мулла Магома, что еще больше накалило и без того напряженную обстановку в Чечне и Ингушетии.
27 сентября 1913 года в бою с карателями погиб знаменитый чеченский абрек Зелимхан Гушмазукаев.
13 августа 1914 года Терская область особым распоряжением объявляется на положении чрезвычайной охраны.
Таким образом, самим ходом истории ингушский народ был подготовлен к тому, чтобы в любой подходящий момент выступить против произвола царских властей, поставивших его на грань уничтожения. И, как подтвердили дальнейшие события, ингуши единодушно выступили в поддержку советской власти, обещавшей вернуть отнятые царем в пользу казаков их исконные земли, и силой оружия утвердили эту власть на Северном Кавказе, положив в борьбе за нее на полях Гражданской войны цвет своей нации.
В 1913 году один из ссыльно-поселенцев Килиматов Оси Гатагажевич бежит из ссылки, возвращается на Кавказ и обращается к наместнику Кавказа графу Воронцову-Дашкову с просьбой о возвращении из ссылки сосланных по делу Зелимхана Кокурхоевых-Килиматовых, Мархиевых, Нелхоевых. Не знаю, что здесь больше сыграло роль - политическая конъюнктура, гуманность наместника или любовь царских чиновников к «презренному металлу», остается только гадать. Но факт остается фактом: все ссыльные, оставшиеся в живых, в 1913 году возвратились на Кавказ.
Сквозь годы скитаний, ссылок, депортаций в семье Килиматова Або Чадиевича сохранился очень любопытный исторический документ. Это свидетельство Балаганского уездного полицейского управления Иркутской губернии от 11 июня 1913 года за № 20. Привожу его дословно.

СВИДЕТЕЛЬСТВО.

Дано сие из Балаганского Уездного Полицейского Управления бывшему административно-ссыльному, состоявшему под гласным надзором полиции в сел. Яндинском Балаганского уезда Иркутской губернии, жителю Терской области Назрановского округа ингушу Чадо Баталовичу Келъматову в том, что, как видно из телеграммы Иркутского Губернского тюремного инспектора от 10 июня 1913 года, Наместником ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА на Кавказе разрешено ему, Кельматову, вернуться на родину, что подписью и приложением казенной печати удостоверяется.

За помощника исправника (подпись).
Секретарь.
Заверено печатью. (Подпись).

Когда мне говорят, что в результате исторических катаклизмов характер ингушей деформировался, я вспоминаю один давний случай. Много лет назад ко мне на автостанции подошел прилично одетый молодой человек, спросил, кто я по национальности. Узнав, что я ингуш, он мне рассказал, что разыскивает ингушей по фамилии Г-вы, приехал из Новосибирской области. Он воспитывался в детском доме, у него русские фамилия, имя и отчество. Уже будучи семейным человеком он узнал, что он по национальности ингуш, приехал на Кавказ разыскивать своих родственников. Видимо, его родители погибли во время ссылки и он безымянным попал в детский дом. На чужбине дали ему другое имя, обратили в иную веру, обучили профессии, но не уничтожили генетическую память о прошлом. И сколько бы лет ни прошло, в его сердце тлел неугасимый огонь, и наступил день, когда он вспыхнул ярким пламенем. Вот так и в сердце каждого ингуша тлеет огонь любви к стране отцов - Даймохк. Его не видно, потому что люди носят его в себе, но когда наступает черный день в жизни народа, он вспыхивает ярким пламенем. И этот неугасимый огонь любви к Родине не раз нам помогал выжить.

Нам досталось могучее духовное наследие наших великих предков. Давайте почаще вспоминать их мудрые заветы, героические дела. В самую трудную годину остаются вечные ценности народа, помогающие людям найти в них поддержку и наперекор судьбе выстоять.

С. Хамчиев